— Не надо, Маш, — подаюсь вперед, гордо вздергивая подбородок. — Ты обещал отцу... Обещал присматривать за нами, заботиться. Но ты забил на свои же слова и снова наступаешь на те же грабли, Матвей. Чего ты хочешь? Ты же в один прекрасный день сдохнешь, и никто за тобой не придет. Мы будем только радоваться! Когда ты начнешь поступать как брат, а не как продажная скотина? Ты сообразить хотя бы можешь, что МЫ ТЕБЕ РОДНЫЕ?! — кручу указательным пальцем у виска, выговаривая последние слова намного громче и по слогам. — Не-а. Не можешь, — качнув головой, убираю прядь с лица.

Он терпеливо слушает каждое мое слово. Не сказав ни слова, достает из кармана звонящий мобильник и всматривается в экран. Уголок верхней губы дергается вместе с кадыком — Матвей шумно сглатывает.

— Это он?! — то ли утверждает, то ли вопрос задает, не могу понять.

Тычет в дисплей, поворачивая телефон в мою сторону. Увидев безумно любимое лицо, впиваюсь ногтями в ладони до такой степени, что еле сдерживаю слезы. Твари! Значит, уже узнали, с кем я встречаюсь, с кем у меня отношения. Как же ты решишь этот вопрос, Матвей? Убьешь его? Да только хрен у тебя получится!

— Кто он? — удается сказать твердо. — Ему меня продал, да? Родную сестру продал! Ему?!

Матвей внимательно всматривается в мое лицо. Не верит он мне. От слова совсем. Но мне нужно его убедить!

— Глупая, Мира. Слишком глупая. Ты что, думала сможешь меня вокруг пальца обвести? — ведет подбородком в сторону. — Ты же прекрасно знаешь, что я способен на все. Хахаля нашла, значит, все? — хлопает в ладони. Это у него привычка такая дурацкая. — Неужели ты рассчитывала на то, что сможешь построить какие-то серьезные отношения С НИМ? — ставит ударение на последнее слово.

Складывается такое впечатление, будто он знаком с Тимуром. И ему неприятно о нем говорить.

— Что ты несешь? — чуть ли не рычу в ответ. — Если бы у меня был мужик, я бы, не задумываясь, ушла из этого дома и не вернулась. Даже если он бомж! Пусть я буду жить в курятнике, но не в этой психушке! — развожу руками, не сводя глаз с Матвея. — Это ты мне ответь, бра-атец! Ты на что рассчитывал? Продашь меня дорого, а я соглашусь на автомате, побегу и прыгну в кровать какого-то долбанутого на всю голову ушлепка, как ты?

— Дура, — спокойно бросает.

И его это спокойствие меня удивляет, но в то же время выводит из себя.

Что его связывает с Тимуром? Почему он так изменился, увидев его фотографию?

Брат достает из кармана мятую пачку сигарет, вытаскивает одну зубами. Чиркает зажигалкой.

— Реально дура, — одаряет меня прищуренным взглядом исподлобья. — Считай, я тебе жизнь спасаю. Тебе на руку этот брак, Мира. Иначе...

Он не договаривает. Снимает мобильник с блокировки и снова пялится на экран. Я так понимаю, на фотографию Тимура. Черт возьми! И что же означают его слова? Мой мозг отказывается соображать. Жизнь мне спасаешь, да, братец? Да ты не умеешь спасать, только угробить можешь по щелчку пальцев!

— Матвей, — сестра подходит к нему и берет за руку. Смотрит умоляющим взглядом. Не надо, Маша, так поступать. Когда он видит наш страх, все больше в зверя превращается. Давит сильнее. Я же тебе это сто раз говорила! — Когда-то ты со мной так же... Папа пришел в последний момент. Ведь ты же тогда пожалел, верно? Почему же ты и Миру?..

— Она выйдет замуж, Маша. Никаких протестов и прочего слышать не хочу. Ты поняла меня? Вы поняли меня?

— Мечтать не вредно! — бросаю я, направляясь в свою комнату. — Не дождешься! Я лучше руки на себя наложу, нежели замуж выйду!

— Мира, отец тебя не спасет, — слышу в спину. — Мечтать не вредно, верно ты сказала, — голос полон издевки.