Трупное окоченение начинает развиваться с жевательной мускулатуры, приводящей в движение челюсти, примерно через 2 часа после наступления смерти и опускается сверху вниз, т.е. от головы к икрам. Примерно через 12 часов с момента смерти тело оказывается сковано окоченением полностью. Снятие трупного окоченения начинается примерно через 2—3 суток и происходит в обратном порядке, т.е. те части тела, которые оказались скованы последними, обретают подвижность первыми (надо оговориться, что так следует из т.н. теории Нистена, которая признаётся не всеми судебными медиками). На скорость развития и степень выраженности трупного окоченения влияют различные факторы: температура окружающей среды (в тёплом помещении процесс растягивается), тип сложения умершего (у лиц атлетического сложения трупное окоченение более выражено) и т. п. Наличие в теле некоторых ядов (т.н. деструктивных) способно заметно исказить классическую картину развития трупного окоченения, что может служить своеобразным индикатором отравления. Причина трупного окоченения не вполне ясна до сих пор, на сей счёт существует несколько гипотез (как-то: патологические импульсы умирающей нервной системы, свёртывание мышечного белка под воздействием молочной кислоты и пр.). Но независимо от природы этого явления, степень выраженности трупного окоченения и его распространение по группам мышц, несут важную с точки зрения судебной медицины информацию. Каким бы ни был пол и возраст умершего, развитие процесса окоченения и его последующее снятие развиваются одинаково, что позволяет судебным медикам довольно точно судить о времени наступления смерти.

То, что тела Дитхардта и Киля находились в состоянии полного окоченения, свидетельствовало о наступлении смерти за 12 и более часов до момента их осмотра судебными медиками. Поскольку осмотр проводился примерно в 21 час, получалось, что потерпевшие были убиты ранее 9 часов утра. Как быстро выяснили сыщики, оба канцелярских работника покинули дома, в которых проживали, в своё обычное время, рано утром. В доме Ангерштейна они должны были появиться в интервале от 7 до 7:30. А сие означало, что оба были убиты сразу или почти сразу по прибытии на рабочие места.

А вот с садовником и его помощником картина выглядела иначе. Судя по степени трупного окоченения Гейста и Дарра, они были убиты гораздо позже – за 6—8 часов до осмотра судебными медиками. Это передвигало время наступления их смерти к полудню и даже послеобеденным часам. Если грабители вломились в дом ранним утром и сразу же убили секретаря и бухгалтера, то почему они продолжали оставаться на месте преступления ещё долгие часы, рискуя привлечь к себе внимание? Ведь 1 декабря являлся рабочим днём, в контору могли явиться самые разные люди: рабочие каменоломни и цементного завода, которыми управлял Ангерштейн, почтальоны, курьеры и пр. Наконец, посторонних людей могли заметить соседи. Таинственные грабители сильно рисковали уже тем, что не открыли ставни на окнах первого этажа, т.е. там, где находились помещения конторы. Для рабочего дня подобное выглядело весьма подозрительно, удивительно даже, что никто из окрестных жителей не обратил на эту деталь внимания. Попадись среди соседей или проезжавших мимо жителей Хайгера какой-нибудь особо бдительный гражданин с хорошим зрением – и эта небрежность могла выйти грабителям боком.

В свете первичных выводов судмедэкспертов получалось, что грабители помимо серьёзной ошибки, связанной с не открытием ставен, допустили и другую, более важную – они надолго остались на месте преступления.