– Лжец, сказал Эван. – Я вижу тебя насквозь. Я знаю, что ты такое. – Он представил, как он, потрясенный и растерянный, стоит перед жужжащей камерой и отрекается от злобного милитаристического империализма Соединенных Штатов. Или они проведут его парадом по улицам Ханоя с веревкой на шее и позволят маленьким детям забрасывать его грязью?

Джентльмен подошел поближе.

– В этом нет смысла. Я могу сделать так, чтобы дела для тебя обстояли лучше или хуже. У нас есть к тебе некоторые предложения. Это действительно твой выбор. Я вижу, что ты боишься, потому что не знаешь, что тебя ждет впереди. Я этого тоже не знаю, потому что скоро дело будет не в моих руках. Здесь есть другой, кто желает причинить тебе вред. – Его глаза заблестели тигриным блеском. – Некто, владеющий искусством внушать страх. Теперь, лейтенант Рейд, почему бы нам не поговорить как цивилизованным людям?

Капля пота скатилась в глаз Эвана и заблестела словно фонарь. Он продолжал молчать.

– Ты так сильно ненавидишь себя? мягко спросил Джентльмен. – Ну что же, мне очень жаль тебя. – Он еще секунду постоял над койкой и затем исчез в темноте, словно призрак.

И на долгое время час? два часа? все замерло.

Когда появилась следующая тень, она пришла тихо и остановилась в круге света над койкой Эвана, и он ее не сразу увидел.

– Лейтенант Рейд, сказала фигура, голосом мягким, словно шелк, от которого по спине пробежал озноб. – Я хочу ознакомить вас с женской особью вида.

Эван моргнул. Проволока словно докрасна раскалилась на его запястьях и лодыжках, и он больше не чувствовал ни своих рук, ни своих ног.

Над ним стояла женщина-вьетконговка, одетая в аккуратную форму, с черным шарфом, обернутым вокруг шеи. Ее волосы были собраны в гладкий черный пучок, а глаза через миндалевидные щели светились холодным презрением. Она скользнула взглядом по его телу.

– Женская особь самая опасная, мягко сказала она, потому что наносит удар без предупреждения. Она кажется мягкой, слабой и лишенной целеустремленности, но это и есть основа ее власти. Когда приходит время, она провела ногтем поперек его живота, и красный рубец медленно вспух, женщина не знает сомнения.

Она умолкла на некоторое время. Ее глаза оставались неподвижны, одна рука отошла от туловища и двинулась за пределы круга света.

– Способность женщины к мести и ненависти является легендарной, лейтенант, иначе зачем же мужчины пытаются контролировать и унижать их? Потому, что они боятся. – Рука вернулась назад, что-то свисало с пальцев. – Укус женщины может быть пыткой. И смертельным тоже. Например, вот этой. – Женщина покачивала над животом Эвана маленькую бамбуковую клетку. – Здесь женская особь. Ты видишь? – В другой руке она держала заостренную бамбуковую палку. Она потыкала палкой в клетку несколько раз и заулыбалась. Что-то зашелестело внутри клетки. – Сейчас она получила ранение, которое зажжет в ней чувство мести. – Она ткнула палкой в клетку еще раз. Эвану показалось, что он слышит резкий крик, и струйка черной жидкости просочилась со дна клетки на пол. Не кровь, нет, но.

Яд.

– Если ты не хочешь говорить, сказала женщина, может быть, ты хочешь кричать. – Она щелкнула замком и, удерживая клетку в вытянутой руке, потрясла ею над телом Эвана, скорчившимся, покрытым пленкой пота.

То, что выпало на его бедро, выдавило из него вопль дикого ужаса.

Паук из джунглей, размером с половину его руки, покрытый гладкими зеленовато-коричневыми волосками. Черные глазки размером с острие карандаша искали источник своего мучения. Тварь заковыляла вперед, по пузырькам пота, поднявшимся вдоль по его бедру. Он приподнял голову, и глаза его наполнились диким ужасом, когда он увидел красную чашечку пасти паучихи в центре между черными щупальцами. Он хотел закричать и забиться, но последними остатками своей силы воли поборол это желание. Женщина отступила назад, свет переливался по ее плечам, он мог слышать шум ее прерывистого возбужденного дыхания.