Насмешка привела Адептов в ярость.

– В таком случае, – он демонстративно поправил оружие в подвесе, – если вы не собираетесь подчиняться, – прошипел он, – мы вас арестуем!

– Их пятеро, – вполголоса заметил Шосс, – а нас только трое. Мы снова огребём, или нам придется сдохнуть на месте, ибо объявляю вам, что побежденный, я не покажусь на глаза полковнику.

Шосс, Басс и Росс в то же мгновение пододвинулись друг к другу, а Лау Бёрнс поспешил выстроить своих подчинённых.

Этой минуты было достаточно для Дартина и он отважился на единственно верный поступок. Произошло одно из тех событий, которые определяют судьбу человека.

Ему предстояло выбрать между императором и кардиналом, и он должен держаться избранного. Вступить в бой значило не подчиниться закону, значило рискнуть головой, значило стать врагом министра, более могущественного, чем сам император. Все это молодой человек понял в мгновение. И к чести его мы должны сказать, что он ни на секунду не колебался.

– Я прерву ваше совещание? Не против? – он обратился к Шоссу и друзьям, – разрешите мне поправить вас. Новенького примете для разрешения спора с Адептами?

– Но вы не Клерик легиона, – возразила Басс.

– И это верно, – согласился Дартин, – на мне нет одежды Клерика, но душой я легионер. Сердце мое, это сердце легионера. Я чувствую и действую как Клерик.

– Отойдите, слюнявый! – крикнул Лау Бёрнс, который по жестам и выражению лица парня угадал намерения. – Вы можете свалить, пока не началось, и мы не возражаем. Спасайте свою шкуру! Молокосос!

Дартин не двинулся с места, охреневший от такого начала со стороны Адептов кардинала.

– Вы в самом деле славный малый, – хмыкнул Шосс, пожимая ему руку. – Может уйдёте?

– Решайтесь! – выкрикнул Адепт.

– Скорей, – заговорили друзья, – нужно что-то решать.

– Этот молодой человек нормален, – произнес Шосс.

Но всех троих тревожила молодость и неопытность паренька.

– Нас будет трое, из которых один раненый, и в придачу пацан, почти ребенок.

– Однако отступить?.. – подметила Басс.

– Этого нельзя допускать, – согласился Шосс.

Юноша понял причину их нерешительности.

– Уважаемые Клерики императора, друзья, – продолжил он, – испытайте меня, что более правильно.

– Как ваше имя, храбрый юноша? – наконец поинтересовался Шосс на правах старшего.

– Лау Дартин.

– Итак, господа. Вперед! – скомандовал Шосс.

– Ну как же, – осведомился Бёрнс, – соблаговолите вы решиться наконец?

– Все уже решено.

– Каково же это решение? – переспросил Адепт.

– Мы будем иметь честь уделать вас, – произнесла Росс, одной рукой приподняв капюшон накидки, другой обнажая шпагу.

– Вот как… вы сопротивляетесь! – Адепт покачал головой.

– Вас это удивляет?

И все девять бойцов бросились друг на друга с яростью, не исключавшей, впрочем, известной обдуманности в действиях и тактике.

Оружие активно и отливает голубыми контурами на остриях клинков. Тактические монокуляры надвинуты на глаза и подключены к нейросетям участников. Бой вступил в активную, пиковую фазу противостояния.

Шосс бился с неким Баромиром, любимцем, на долю Басс выпал Ромель, тогда как Росс очутилась лицом к лицу сразу с двумя противниками.

Что же касается Дартина, то его партнёром в схватке оказался сам Лау Сааки.

Сердце молодого грегорианца билось настолько сильно, что вполне могло разорвать грудь. Видит бог, не от страха. Он и тени страха не испытывал, а от возбуждения. Парень дрался, как разъяренный рептилоид, носясь вокруг противника, каждый раз меняя тактику и местоположение. Сааки был, по тогдашнему выражению, «мастером клинка», и притом опытным. Тем не менее Адепт с величайшим трудом оборонялся против гибкого и ловкого противника, который, ежеминутно пренебрегая общепринятыми правилами, нападал одновременно отовсюду, заодно парируя удары, как боец, тщательно оберегающий свою шкуру.