Вначале эйфория от непонятной по притягательности независимости вскружила всем головы, какое-то время люди не осознавали, чем это может закончиться для них. А когда стали закрываться заводы, фабрики, работников увольняли отовсюду – промышленность и экономика разваливались как домики из песка – все очнулись, прозрели и поняли: с ними обошлись жестоко. От кого независимость, от чего? Без работы, зарплаты, еды, медицинской помощи, образования – хороша независимость…

Повсеместное разрушение происходило у них на глазах. С поразительной быстротой. В Тбилиси – нищета и разгул преступности. Завод, на котором трудился Алекс закрылся, в том числе из-за отсутствия сырья, поставляемого из других республик. Стоматологическая клиника, где практиковал Ян, почти не функционировала – государство отныне не в состоянии оплачивать ни медицинские услуги своим гражданам, ни труд работников. Во всех сферах жизнедеятельности наступил полный раздрай. Над самой жизнью нависла угроза.

Однажды вечером, за ужином, Кир объявил о своём отъезде. Зина от неожиданности поперхнулась:

– Кир, ты серьёзно?

– Да, мама, надо ехать, скоро детям нечего будет кушать…

– Но что ты там будешь делать? Её круглые глаза ещё больше округлились. Натруженные руки со сплетёнными пальцами замерли на животе, как две большие птицы.

– Пока не знаю. Люди уезжают, кто куда. Поеду в Москву, большой город, может что подвернётся… Найду работу – хорошо, нет – что-нибудь придумаю…

Янис и Алекс напряглись. Они с детства привыкли смотреть на старшего брата как на вожака, с чьим словом следует считаться и знали, если он что решил, лучше молча соглашаться. С другой стороны, сами прекрасно понимали, что-то следует предпринять. Негоже сидеть сложа руки, семья большая.

Из троих именно Кир обладал деловой хваткой и практической сметливостью. Выросший на улице среди сорванцов, часто устраивающих потасовки, наукой управлять дворовыми ссорами и следующего за ними в обязательном порядке примирением овладел блестяще. Его становление происходило на глазах у братьев. Несмотря на отсутствие образования, он со смелостью, которой обладал с детства, мог подать и реализовать идею выхода из ситуации. Поэтому не стали отговаривать или спорить, проблема слишком очевидна. Ян рискнул спросить: «Меня заберёшь с собой?»

– Нет. Посмотрю что и как… Там видно будет. У вас и здесь забот хватит. Маму берегите, хватит ей работать…

– Нет, Кир, вот это нет, – решительно возразила Зина. Вот это не надо! – голос её зазвенел, запротестовал. Эта женщина всю жизнь вкалывала, стараясь вырастить детей порядочными людьми. Работа, в свою очередь, держит её в напряжении и тонусе, не даёт расслабиться, хотя во возрасту давно пора на отдых. Но какой отдых в такое суетное время… И дети это понимали и старались не давить, только иногда вежливо напоминали стареющей матери, что они у неё есть.

– Хорошо, ма, как хочешь, – согласился сын, – за детьми смотрите. – Он бросил внимательный взгляд на свою жену, потом на жену Алекса, а Медее просто подмигнул.

Приняв решение уехать знал, что сделает всё, чтобы семья была с ним, так как чувствовал ответственность за них. Эта ответственность вошла в его плоть и кровь после смерти отца, когда он вдруг почувствовал себя мужчиной, главой семьи.

– Давайте выпьем, пожелайте мне удачи, – произнёс, разливая терпкое красное вино по бокалам. После ужина братья обсуждали детали поездки.

Женщины разошлись по своим спальням, скрывая печаль в глазах. Кто мог подумать, чем обернётся пресловутая перестройка, а с нею ускорение и гласность?

Гуляя Ян оказался у парка, перед входом которого группа молодых людей митинговала, размахивая плакатами. Немного послушав выступающих, он продолжил путь. Всё повторяется, всё повторяется… Теперь здесь… А как хорошо было вначале. После разрушенной, разоренной Грузии Греция показалась им раем, как когда-то их родина. Грузия – одна из красивейших республик бывшего Союза с достойным уровнем жизни, с работой для каждого. Отлынивающих от труда днём с огнём сыскать, да и тунеядство в советское время – неслыханное дело…