Теперь, когда операция позади, она может трезво, без паники и волнения оценить ситуацию. Ей сделана частичная резекция тонкой кишки. Сделана традиционным способом – открытым надрезом. Всю операцию и мучения послеоперационной терапии она ясно представляла и исподволь настраивала себя на терпение и выдержку.

Другого пути не было. С этим понятно! Дея знала, что должна пройти реабилитацию и постараться избежать осложнений, вызывающих послеоперационный сепсис и расстройства пищеварения. Она готова глотать растворы и питательные смеси сколько необходимо, но вот диагноз её волновал. Правду ли сказали врачи или слукавили, чтобы успокоить на время? Если у неё злокачественнная опухоль – ей конец… Не сразу, нет… это она тоже знала, в мучениях, в боли, в постепенном угасании…

Перед глазами вдруг предстала Виктория, её тетя, сестра отца. Последние дни жизни молодой женщины, умирающей от рака – мучительные, горькие, тягостные – окончились в их доме. Мама ухаживала за ней, делая всё, не по предписанию врачей, – их рекомендации уже были бесполезны, – а по велению сердца. Вика этого заслуживала, добрее человека она не встречала…

Воспоминания о смерти тёти вызвали у Деи слёзы. Неужели генетическая предрасположенность? А что если – да, ведь это действительно конец… От этих мыслей стало плохо. Противная внутренняя дрожь растеклась внутри, проступив на коже холодным потом… Она нажала на кнопку вызова. Появилась Рита. Её внимательный взгляд уловил состояние больной.

– Медея, нельзя волноваться, ты же знаешь… Что случилось?… Вот к тебе родные пришли…

– Мама, сядь поближе, – Дея проглотила подступивший к горлу ком и указала на стул рядом, – хочу спросить, чем болела Вика, я помню смутно…

– Успокойся, доченька, что ты её вспомнила, давно это было… – Янис переводил тревожный взгляд с жены на тёщу, не понимая о чем речь.

– Она ведь тоже от рака умерла, моя тётя? Дея смотрела на мать не мигая.

– Почему тоже. Больше никто не умирал…

– Но Вика! – от напряжения Дея покраснела.

– Успокойся, к тебе это не имеет отношения, у тебя нет онкологии, – Жанна говорила тихо, но уверенно.

– Почему ты так уверена? – Дея напряженно всматривалась в мать.

– У тебя отличные врачи, я им верю…

– Врачи могут ошибиться… могут скрыть…

– Хватит, довольно себя травить, Дея, давай сменим тему, – не выдержал до сих пор молчавший Янис.

Наклонившись к жене, привлёк, поцеловал в щёчку, – Не надо вспоминать плохое…

Пока он что-то нашептывал ей на ушко, Жанна тихо вышла в коридор. Она села у открытого окна, вдохнула свежего воздуха. Ныло сердце… Достав из сумочки таблетки валерьяны, забросила парочку в рот. Сказывалось волнение последних дней. Возраст не тот, здоровье не то… Вздохнула, провела рукой по коротко стриженным волосам, словно пыталась привести в порядок спутанные мысли.

Что делать? – В который раз она спрашивала себя. Что она может сделать, чтобы помочь дочери преодолеть болезнь? И возможно ли это? Она ни в чем не уверена- ни в диагнозе, ни в Дее, ни в самой себе… А если болезнь наследственная, неужели её девочка обречена! Ужас, ужас! С ума можно сойти!

Муж звонил каждый день. Жанна в разговоре с ним старалась найти нужные слова, увиливая от прямых ответов о состоянии дочери. У него тоже со здоровьем не очень… Она надеялась, что ещё всё обойдется и Дея поправится, зачем раньше времени причинять страдания.

Дмитрий Иванович с выходом на пенсию наконец-то мог осуществить свою давнюю мечту. Он родился в Цалке, а Цалкский район – единственное в Грузии греческое административно-территориальное образование.

Подвергаясь в течение столетий религиозному и национальному притеснению, часть греков, проживающих в северо-восточных вилайетах Османской империи вынужденно отказывались от родного языка и приняли анатолийское наречие турецкого.