Вместе с развитием указанных эпох постепенно формируется общество людей для коллективной защиты. В этих условиях процветал групповой брак, при котором целые группы мужчин и целые группы женщин взаимно принадлежали друг другу. Это был период неупорядоченных половых отношений. Из этого первобытного состояния, согласно Моргану, начали возникать семьи. Прежде всего, кровнородственная семья. «Здесь брачные группы разделены по поколениям: все деды и бабки в пределах семьи являются друг для друга мужьями и женами; равным образом дети последних образуют общий круг супругов, а их дети – правнуки первых – четвертый круг… Братья и сестры – родные, двоюродные, троюродные и более далеких ступеней родства – все считаются между собой братьями и сестрами и уже в силу этого мужьями и женами друг друга. Родственные отношения брата и сестры на этой ступени развития семьи включает в себя половую связь между ними как нечто само собой разумеющееся.[3]

Кровнородная семья вымерла. На смену ей появилась другая семья, в которой уже исключали половую связь между родителями и детьми, а затем сестрами и братьями. Этот шаг совершался постепенно и с большими трудностями, но зато в этих племенах, где кровосмешение ограничивалось, развитие рода шло быстрее и полнее. В результате первоначальная семья начала дробиться через несколько поколений. Из пуналуальной семьи, по-видимому, возник институт рода.

На смену пуналуальной возникла парная семья, которая зародилась внутри предыдущей. Чем больше становился род, чем многочисленнее становились группы «братьев» и «сестер», между которыми брак теперь невозможен, соединение отдельных пар должно все более и более утрачиваться. На этой ступени мужчина живет с одной женой, хотя может допустить и посторонние связи. Такие зигзаги возможны и со стороны жены.

Здесь хотелось бы подчеркнуть, что супружеская неверность наблюдается и поныне. А среди туземных народов США и некоторых других стран до сих пор сохранились такие родственные половые отношения не только между братом и сестрой, но и между родителями и детьми.

«Заключение брака в современной нам буржуазной среде, – указывает Энгельс, – происходит двояким образом. В католических странах родители по-прежнему подыскивают юному своему сынку подходящую жену. В протестантских странах, напротив, такому сынку, как правило, предоставляется большая возможность выбирать себе жену из своего класса, поэтому основой здесь для заключения брака является любовь. При любой форме брака люди остаются такими же, какими были до него, брак по расчету, а не по любви, становится скучным, является лишь супружеским сожительством. Он может порождать с той и с другой стороны любовные утехи за пределами семьи, что сегодня нередко наблюдается.

Как правило, браки обуславливаются социальным положением молодых людей в обществе, и поэтому они всегда бывают браком по расчету, который в ряде случаев порождает проституцию».

«По мере развития крупной промышленности женщина оторвалась от дома, пошла работать на фабрики и заводы, в учреждения, превращаясь нередко в кормилицу семьи, и таким образом лишила превосходства мужа кроме, – как пишет Энгельс, – грубости в обращении с женой, укоренившейся со времен моногамии. Жена вернула себе право на расторжение брака. Когда они не могут ужиться, предпочитают разойтись».

В развитии человечества имелись три формы брака: эпохе дикости соответствует групповой брак, варварству – парный и цивилизации – моногамия, дополняемая проституцией. Моногамия возникла вследствие сосредоточения больших богатств в одних руках, – притом в руках мужчины, и из потребности передать эти блага по наследству детям именно этого мужчины, а не кого-либо другого. Для этого нужна моногамия жены, а не мужа, так что эта моногамия жены не препятствовала явной или тайной полигамии мужа. При передаче собственности в одни руки (в общественную собственность) эта особенность моногамии исчезает, и она становится действительностью и для мужчин. В этом случае индивидуальная семья перестает быть хозяйственной единицей общества. Частное домашнее хозяйство превращается в общественную отрасль труда.