A. М. Эрделевский выделяет абсолютное личное неимущественное право на идентификацию национальной принадлежности (п. 1 ст. 26 Конституции РФ)[191]. Указанная статья предусматривает, что: лицо по своему усмотрению определяет и указывает свою национальную принадлежность независимо от своего фактического этнического происхождения; никто не вправе принуждать лицо к определению своей национальной принадлежности и указанию ее в документах; государственные органы обязаны внести запись о национальной принадлежности в паспорт РФ, если гражданин изъявил соответствующее желание[192].

Первая «возможность», по существу, представляет собой запрет для государственных органов требовать от гражданина доказательств соответствия указанной им национальной принадлежности его фактическому этническому происхождению. Такой запрет имеет место в относительных правоотношениях с соответствующим государственным органом по оформлению паспорта. В рамках тех же отношений имеет место и активная обязанность этих органов внести запись о национальной принадлежности. Что же касается требования ко всем окружающим не принуждать лицо к определению своей национальной принадлежности и указанию ее в документах, то это требование имеет лишь негативный характер и не связано с каким-либо активным поведением управомоченного лица. Следовательно, в данном случае не имеют места какие-либо общественные отношения и, соответственно, правоотношения и субъективные права.

B. А. Рахмилович говорит о личных неимущественных членских отношениях, в частности, об отношениях по управлению юридическим лицом[193]. Однако более справедливой представляется позиция А. М. Эрделевского, который отрицает личный неимущественный характер указанных отношений. По его мнению, трудно отнести корпоративные неимущественные права к числу личных, поскольку под личными неимущественными правами применительно к гражданину доктрина и гражданское законодательство понимают не имеющие имущественного содержания неотчуждаемые абсолютные права, неразрывно связанные с личностью гражданина. Неимущественные же права акционеров являются относительными (праву акционера соответствует обязанность определенного лица – самого общества) и отчуждаемыми (с переходом права собственности на акцию к другому лицу происходит переход всех удостоверяемых акцией прав)[194]. Поэтому правильнее говорить о рассматриваемых правах не как о личных неимущественных, а как о другой разновидности неимущественных прав – неимущественных корпоративных правах.

А. М. Эрделевский пишет о праве на обладание родственными и семейными связями, которое нарушается при смерти родственников[195]. Его позиция основана на Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», где Верховный Суд разъясняет, что подлежит возмещению моральный вред, заключающийся в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников[196]. Однако такое право предполагает лишь негативное требование к окружающим лицам не совершать действий, влекущих смерть родственников. Иначе говоря, оно сводится лишь к требованию соблюдения установленного законом запрета. Какого-либо другого активного поведения не предполагается. Это означает, что в основе этого права не лежат какие-либо общественные отношения, которые, как отмечалось ранее, характеризуются активным поведением хотя бы одной из сторон, не сводящимся к требованию соблюдения запрета. Следовательно, указанная возможность не образует субъективного права.

Т. В. Дробышевская говорит о личном неимущественном