В-третьих, невозможность возврата полученного по недействительной сделке в натуре может явиться следствием обстоятельств, не зависящих от действий стороны, обязанной возвратить полученное (в том числе когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге), причем наступлению такой невозможности зачастую способствует поведение самого потерпевшего, исполнившего сделку. В этих условиях восстановить нарушенный имущественный интерес с помощью конструкции деликтного обязательства, возникающего по общему правилу при наличии вины причинителя вреда, весьма проблематично.

Наконец, и в тех случаях, когда по недействительной сделке передана сохраняющаяся в натуре вещь, когда исполнение недействительной сделки привело к обогащению (в безвозмездных договорах и в возмездных договорах, исполненных только одной стороной) или когда невозможность возврата полученного наступила вследствие виновных действий стороны, обязанной возвратить имущество, модели соответственно виндикационной, кондикционной или деликтной защиты также не пригодны в целях восстановления нарушенного интереса. Дело в том, что для приведения участника оборота в положение, в котором он находился до исполнения недействительной сделки, необходимо предварительно установить, в чем именно выражаются недействительность сделки и само исполнение. А это возможно сделать, только исследовав условия недействительной сделки, на которых произведено исполнение. Словом, реституционная обязанность всегда определяется содержанием исполненной недействительной сделки.

Отменяя состоявшиеся по делу о признании недействительным договора и применении последствий его недействительности судебные акты, Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в своем постановлении отметил, что не определена правовая природа договора и действительная воля сторон, то есть не установлено, на достижение какого результата направлена сделка, без чего невозможно решить, в чем заключается возврат сторон в первоначальное положение[8].

Таким образом, для устранения неблагоприятных последствий принятия исполнения по недействительной сделке требуется особая юридическая конструкция, которая бы в полной мере учитывала безусловное качественное своеобразие данного обстоятельства объективной реальности. Такой конструкцией и выступает реституционное правоотношение, направленное на максимальное аннулирование тех имущественных изменений, которые наступили у участников гражданского оборота вследствие исполнения ими недействительной сделки. В случае с реституцией нарушение субъективного права, как основание гражданско-правовой защиты, заключается в поступлении имущества одной стороны в распорядительную сферу другой стороны в связи с исполнением специального правоотношения, порожденного недействительной сделкой (как оспоримой[9], так и ничтожной). Этого не наблюдается в случае с кондикционным обязательством, где нарушение субъективного права выражается в переходе имущества к приобретателю вне рамок какого-либо правоотношения (например, вследствие предоставления исполнения по незаключенному договору, который в отличие от недействительной сделки есть всегда юридическое «ничто»).

В зависимости от особенностей предмета реституционного обязательства следует выделять две его разновидности, нашедшие закрепление в п. 2 ст. 167 ГК РФ, – обязательство натуральной реституции, направленное на возврат полученного в натуре (имеет место и тогда, когда исполнение выражалось в передаче денежных средств), и обязательство денежно-эквивалентной (или компенсационной) реституции