Как ни старался Бобров создать перед началом разговора непринужденную обстановку, Лучок был не лыком шит и заметил в голосе у шефа нотки фальши, неуверенности и даже боязни перейти к серьезному разговору.

– Вообще-то я об этом и не подумал, – смутился Игорь.

– Ладно, это я так. – Лицо Александра Михайловича вновь сделалось серьезным. – Я с тобой, Игорь, хочу поговорить на одну щекотливую тему. – Он выдержал паузу, вздохнул. – Но перед этим ты мне должен дать слово, что о нашем разговоре никто больше не узнает.

– Даже Скорый?

Задав этот вопрос, Лучок заметил, как Бобер вздрогнул.

– Он в первую очередь.

– Как скажете, – теряясь в догадках, пожал плечами Игорь. – Никто, так никто. Будь по-вашему.

– Ну, вот и хорошо. – Удовлетворенный ответом, Бобров проводил взглядом проходившую рядом с машиной женщину с собакой. – Как тебе известно, не без вашего участия я занял нынешнее положение. – Он специально построил фразу таким образом, чтобы дать понять Лучку, что основная роль во всем этом принадлежит не им, а ему.

Дождавшись, когда сказанное дойдет до Лузина, он продолжил:

– Теперь мне нужны надежные и преданные люди.

– Так мы вроде бы и так… – открыл было рот Лучок, еще не понимая, к чему клонит босс, но тот остановил его, дотронувшись до руки:

– Не спеши. Тебе известно, что Скорый принялся меня шантажировать?

– Как это? – растерялся Лузин. Его глаза округлились от удивления. – Вадим?!

– Именно Вадим, – подтвердил Бобров, довольный тем, что по интонации Лучка стало ясно – он не при делах.

Дав возможность Игорю прийти в себя, Александр Михайлович вопросительно посмотрел на него:

– Ты как планируешь дальше жить?

– Как? – Тот неопределенно пожал плечами. – Не знаю.

– Собираешься до старости душу из лохов вытряхивать? Несолидно. Да и редко кто на таком поприще хорошо заканчивает. Либо тюрьма, либо похороны.

– Вы хотите что-то предложить? – Лучок оживился.

Александр Михайлович понял, что тот и сам задумывался над этим вопросом.

– Предлагаю тебе возглавить мою службу безопасности, но для начала ликвидируешь этого подонка. Каким образом, уже знаешь.

– А куда Малахова денете? – осторожно поинтересовался Игорь.

Бобров, догадавшись, о чем подумал Лучок, рассмеялся:

– Да никуда я его девать не собираюсь. Пусть живет. Наоборот даже, на зама планирую.

Вживание Филиппова в образ закоренелого алкоголика имело продолжение уже вечером. Не успевший до конца протрезветь после утренней встречи, Навродский заявился к Антону домой.

Услышав звяканье бутылок в пакете, который Геннадий поставил на кухонный стол, Антон почувствовал, как к горлу подступил тошнотворный комок. Он недовольно поморщился:

– А это еще зачем?

– Туда, где ты в скором времени окажешься, трезвенников не берут, – на полном серьезе ответил Геннадий, доставая из кармана пиджака потрепанный паспорт. – Более того, ты должен проявить способности артиста и убедить эскулапов в том, что у тебя съехала крыша. Это тебе.

Всучив Антону паспорт, он плюхнулся на стул.

– Для чего? – удивился Антон, перелистывая страницы. – И откуда у тебя моя фотография?

– От верблюда, – усмехнулся Геннадий.

– Ковалев Даниил Владимирович, – прочитал он свою новую фамилию и имя и перевел удивленный взгляд на друга: – Когда ты успел его сделать?

– Давно уже, – Геннадий расплылся в улыбке и хлопнул Антона по плечу. – Я знал, что ты мне не откажешь. Там прописка другая. Это на всякий случай, чтобы максимально обезопасить твою семью. Ого! – воскликнул он при виде вошедшей жены Антона Регины с малышом на руках. – Ну-ка, дай мне крестника!

После рождения Олега она сильно изменилась, превратившись из хрупкой, неловкой голубоглазой блондинки со скромным и тихим характером в уверенную в себе женщину.