За пределами крупных городов прогресс был невелик: самой наглядной демонстрацией «политики равенства» было участие женщин из милиции в боях на фронте. Статистика на этот счет отсутствует, но таких вряд ли было намного больше тысячи. Правда, много тысяч женщин находились под ружьем в тылу, в обороне Мадрида принимал участие женский батальон. (Германский посол был шокирован, когда Франко однажды отдал приказ казнить нескольких пленных женщин из милиции, после чего спокойно продолжил обед.) Мода на равное участие полов в войне пошла на спад с усилением авторитарного командования военными действиями, а также по мере ухудшения положения на фронтах. К 1938 году роль женщины вернулась к строго вспомогательной службе[272].

Также очевидцы обращали внимание на специфическое отношение к зданиям в Барселоне: один из них писал, что народ охотно уничтожает символы, но с наивной и порой чрезмерной бережливостью относится к тому, что кажется полезным. Религиозные сооружения, патриотические монументы и женская тюрьма были снесены или сожжены дотла, зато к больницам и школам относились с огромным уважением, почти как националисты к церквам.

Важнейшими достижениями республиканского правительства 1931–1933 годов были успехи в образовании и сокращение неграмотности. Меры по ограничению влияния Церкви первоначально создали огромную брешь в образовательной системе, зато школьное строительство и программы подготовки учителей поражали своим размахом. Республика утверждала, что построила 7 тысяч школ, тогда как за 22 предыдущих года их появилось только тысяча. 50-процентная неграмотность в большинстве областей при монархии теперь резко сократилась, многие новаторские проекты, вроде странствующих театров Гарсиа Лорки, были частью энергичной попытки помочь крестьянской массе освободиться от невежества и связанной с ним социальной уязвимости. В этом же направлении неустанно действовали «народные дома» ВСТ и анархистские ateneos libertarios («либертарные клубы»)[273]. Больше всего иностранных визитеров, вроде Сент-Экзюпери, восхищала во время войны упорная учеба неграмотных милиционеров в окопах.

Атрибуты власти рабочего класса были видны в Барселоне повсюду – над общественными зданиями развевались партийные флаги, особенно диагональный черно-красный флаг НКТ. Анархисты разместили свою штаб-квартиру в бывшем здании Федерации промышленников, ОСПК Хоана Комореры, находившаяся под контролем коммунистов, – в отеле «Колумб». ПОУМ завладела отелем «Фалкон», хотя его опорой была не Барселона, а скорее Лерида. Эта партия росла потому, что предлагала электорату нечто среднее между программами анархистов и коммунистов. Но поскольку ее предводитель Андреу Нин в свое время поддерживал Троцкого, сталинисты ненавидели ПОУМ даже сильнее, чем анархистов: для них не имело значения, что Троцкий и его Четвертый интернационал часто подвергали ПОУМ нападкам.

Барселона всегда была оживленным городом и после Июльской революции осталась прежней. Экспроприированные машины носились по улицам на большой скорости, часто происходили аварии, но скоро этому пришел конец: бензин стал отпускаться только для необходимых поездок. Из репродукторов, висевших на деревьях вдоль проспектов, раздавалась музыка и чрезмерно оптимистические выпуски новостей. Вокруг репродукторов тут же собирались группы, обсуждавшие такие события, как наступление на Сарагосу, падение которой ожидалось со дня на день. Дружеские связи завязывались мгновенно, формальные обращения ушли в прошлое. Иностранцы были дорогими гостями, и каждый стремился разъяснить им суть конфликта в стране, упирая на необходимость борьбы с фашизмом. Рабочие были тверды в уверенности, что достаточно просто объяснения, чтобы соседние демократии «проснулись» и помогли им в борьбе против Франко, Гитлера и Муссолини. Атмосфера была горячей, везде царил оптимизм: Джеральд Бренан