Напор черной пропаганды был так велик, что ныне трудно разобраться, кто был больше достоин доверия. Так, правые утверждали, что левые распространяют слухи, будто монахини раздают детишкам отравленные сладости, а левые – что правые сами сеют эти слухи для провоцирования антиклерикальных эксцессов. Правая пресса то и дело сравнивала Асанью с Керенским, а Примо де Ривера напоминал армии о судьбе царского офицерства[120].

В 1936 году в испанской армии служило приблизительно 100 тысяч человек. Около 40 тысяч из них, обстрелянные и умелые воины, находились в Марокко; от остальных, расквартированных в метрополии, было мало проку. «В Испании, – пишет один историк, – не хватило бы боеприпасов даже для одного дня боев, военное производство пребывало в хаосе, почти не было бронемашин, противотанковых и зенитных орудий»[121]. Несколько тысяч солдат хронически оставались без обмундирования, еще большее количество никогда не обучалось обращению с оружием. Призывники часто использовались офицерами как бесплатная домашняя прислуга.

Слабая военная эффективность армии не мешала в прошлом прибегать к «пронунсиаменто», а недавние бои в Астурии не заставляли готовящих мятеж офицеров задуматься о возможности противодействия[122]. Правительство Асаньи, сознавая угрозу, не принимало против нее эффективных мер. Сразу после выборов оно скоропалительно и необдуманно решило отправить самых подозрительных генералов подальше от столицы: генерал Франко был удален на Канарские острова, генерал Годед – на Балеарские. В век авиации это вряд ли можно было считать настоящей ссылкой. Кроме того, от Лас-Пальмаса недалеко до Марокко, а от Майорки – до Барселоны. Генерал Эмилио Мола, главный организатор заговора, известный в дальнейшем как «Директор»[123], уехал военным губернатором в Памплону, вотчину карлистов, откуда готовы были выступить 8 тысяч «рекетес».

Мола, раньше служивший в Марокко и готовивший к мятежу тамошний гарнизон, вернулся на материк и по пути в Памплону остановился в Мадриде. Между 5 и 12 марта он встречался с другими главными заговорщиками: Оргасом, Годедом, Понте, Кинделаном, Саликетом, Франко, Варелой, Галарсой, Фанхулем и Родригесом дель Баррио. Мола сказал Годеду, что составляет «поручения и директивы, чтобы сначала удался заговор, а потом при необходимости – выступление»[124]. Первый план, в котором фигурировали Варела и Оргас, провалился, потому что генеральный секретарь Испанской компартии Хосе Диас открыто зачитал секретный документ заговорщиков и принудил правительство к действиям.

25 мая Мола, близорукий и педантичный военачальник, бесивший коллег излишней осмотрительностью, разослал свою «Instruccion reservada no.1». Из нее следовало, что при перевороте должны объединиться вооруженные силы и поддерживающие их невоенные группировки. Расчет делался, естественно, также на фалангистов, «рекетес» и других правых. Номинальным главой мятежа назначался генерал Хосе Санхурхо, прозванный «львом Рифа» и прославившийся высадкой в заливе Альхусемас в 1925 году, приведшей к разгрому Абд аль-Крима. Этот грузный, довольно тщеславный человек происходил из рода офицеров-карлистов, воевавших с либералами в XIX веке.

В его подчинении оказался самый, без сомнения, талантливый из колониальных «офицеров-африканцев» – Франсиско Франко Баамонде[125]. Сын флотского казначея из Ферроля, он поступил в сухопутную армию из-за нехватки вакансий в военном флоте. Он был трудолюбивым курсантом, но в пехотной академии не блистал: был выпущен под номером 251 из 312 кандидатов. Однако в Северной Африке Франко быстро продвинулся по службе в Иностранном легионе, созданном по лекалу знаменитого французского аналога.