Первоначально власть Примо получила одобрение промышленников и либерального среднего класса, уставших от хаоса и кровопролития последних лет. Они надеялись, что диктатор (пусть и аристократ по происхождению) сумеет провести реформы в деревне, немыслимые для помещичьих правительств. Но Примо, патриархально сочувствовавший крестьянам, понимал, что любая попытка приступить к решению аграрной проблемы потребует мер, слишком радикальных для него самого и уж совсем невозможных для его покровителей.

Тем не менее он попытался положить конец острому трудовому конфликту в Каталонии, попытавшись заручиться поддержкой рабочих организаций и поставить под контроль заводчиков. Очевидным выбором стали для него социалисты-центристы: он пригласил в правительство, на должность государственного советника, секретаря ВСТ Франсиско Ларго Кабальеро и поручил ему создание арбитражных комиссий в промышленности. Другой крупный лидер социалистов Индалесио Прието был категорически против сотрудничества с администрацией Примо. Анархисты, чьи организации и пресса оказались под запретом, обвинили Ларго Кабальеро в бесстыдном оппортунизме.

Промышленники Каталонии, сначала приветствовавшие приход Примо к власти, выступили против его контроля над диалогом с профсоюзными вожаками. Примо, бывший яростным противником регионального национализма, повел наступление на каталанский язык и культуру. Как все люди патриархальных взглядов, он не сомневался в собственных благих намерениях, он любил широкие жесты, не отличаясь богатством реальных дел, и был слишком непредсказуем. Крупнейшим его успехом (скорее удачей, чем правильным политическим ходом) было прекращение войны в Марокко. В апреле 1925 года предводитель рифских племен Абд аль-Крим, переоценив свои силы, напал на французскую зону, что привело к немедленному заключению военного союза между Францией и Испанией. 8 сентября французские и испанские войска высадились в заливе Альхусемас и окружили войско Абд аль-Крима. Восстание в Марокко было окончательно подавлено.

В декабре Примо сформировал военно-гражданскую директорию. Однако его планам модернизации Испании недоставало профессионализма, да и фортуна явно к ним не благоволила. В основном идеи генерала свелись к сверхамбициозным и плохо продуманным инженерным прожектам вроде плотин, гидроэлектростанций и автодорог, строительство которых вылилось в огромные и бессмысленные расходы[30]. Дефицит бюджета с 1925 по 1929 год удвоился, молодой министр финансов Хосе Кальво Сотело усугубил положение, привязав песету к золотому стандарту. Спекулянты валютой сколотили огромные состояния за государственный счет, попытки поднять курс песеты провалились. Усилилось бегство капитала, и к моменту провозглашения в 1931 году Второй республики песета потеряла почти половину своей стоимости.

При правлении Примо страной овладело раздражение, близкое к клаустрофобии. Банкиры и промышленники возмущались его вмешательством в недоступные ему материи, средний класс – попытками напрямую руководить университетами. Происхождение и профессия сделали свое дело: благие намерения патриарха превратили его в угрозу для той самой монархии, которую стремился спасти, Альфонсо XIII стал опасаться за свой трон.

За пять лет в леволиберальных кругах и среди интеллигенции выросла политическая оппозиция диктатуре. Наибольшую известность приобрел Республиканский альянс во главе с Мануэлем Асаньей[31], Алехандро Леррусом, Марселино Доминго и другими – его целью было покончить не только с диктатурой, но и с монархией. Среди социалистов утвердилось нежелание сотрудничать с Примо, и к 1929 году даже Ларго Кабальеро поневоле признал, что его согласие работать на режим было ошибкой. Когда в 1930 году социалисты выступили против монархии и диктатуры, членство в ВСТ стало быстро расти: от 211 тысяч членов в 1923 году до 277 тысяч в 1930 году; за два следующих года оно достигло почти полумиллиона.