Примо де Ривера не оставил после себя никаких основ для будущего режима. Какое-то время король пытался править подобно Примо де Ривере, через собрание министров, управлявшееся генералом. Но в испанском обществе не было влиятельных сил, поддерживавших трон. Многие из армейских офицеров считали, что король обесчестил себя, приняв отставку генерала. Церковь придерживалась неопределенных позиций; многие из ее самых влиятельных фигур (учитывая и взгляды, близкие вильсоновским, папы Пия XI) считали, что стоило бы восстановить демократическую систему, если это вообще возможно. Ни буржуазия, ни низшие классы не связывали никаких надежд с дальнейшим существованием монархии. Осенью 1930 года был подписан пакт между некоторыми республиканскими политиками и интеллектуалами, социалистами (которые раньше сотрудничали с диктатурой генерала Примо де Риверы), а также защитниками региональных прав Каталонии. Три известных интеллектуала, доктор Мараньон, дон Хосе Ортега-и-Гассет и романист Перес де Айала, организовали «Лигу в защиту республики». Ортега произнес знаменитую лекцию, начав ее словами: «Испанцы! Вашего государства больше не существует! Нет монархии!» В декабре по старым рецептам XIX столетия был подготовлен переворот.

Заговорщики выпустили следующее воззвание: «Страстное требование Справедливости идет из самых низов нации. Возлагая все свои надежды на республику, люди уже вышли на улицы. Мы хотели бы претворить в жизнь народные чаяния в соответствии с требованиями Закона. Но нам преградили этот путь. Когда мы требовали Справедливости, нас лишали Свободы. Когда мы требовали Свободы, нам предлагали куцый парламент, основанный на жульнических выборах и созванный диктатурой инструмент в руках короля, который уже нарушил Конституцию. Мы не жаждем кульминации революционной драмы. Но нас глубоко трогает униженное состояние народа Испании. Когда существуют Закон и Справедливость, революция всегда будет преступлением или актом сумасшествия. Но она всегда возникает при господстве Тирании».

Последствия не заставили себя ждать. Во-первых, гарнизон в Хаке, возглавляемый двумя горячими молодыми офицерами, Фермином Таланом и Гарсиа Эрнандесом, восстал против короля еще до того, как конспираторы в остальной Испании дали о себе знать. Они вели своих людей на Сарагосу, но были захвачены и расстреляны за мятеж. Говорили, что сам король вмешался, чтобы предотвратить отсрочку приговора. Но возмущение было велико. И когда судили остальных гражданских заговорщиков, они защищались, заявляя, что король сам нарушил конституцию, признав диктатуру Примо де Риверы. После краткого срока тюремного заключения их освободили. Учитывая настроения в обществе, король счел невозможным отменять муниципальные выборы, они были назначены на 12 апреля 1931 года.

Когда начали поступать их результаты, стало ясно, что во всех крупных городах Испании кандидаты, поддерживавшие монархию, потерпели сокрушительное поражение. В таких городах, как Мадрид и Барселона, за республиканцев было отдано подавляющее большинство голосов. Но всем было хорошо известно, что в сельских местностях касики еще обладают достаточным влиянием, чтобы не допустить честного голосования^>6. Вечером следующего за выборами дня на улицах Мадрида стали собираться огромные толпы. Самые близкие друзья короля посоветовали ему незамедлительно покинуть столицу, чтобы предотвратить кровопролитие. Помедлив, Альфонс с достоинством оповестил: «Воскресные выборы доказали, что я больше не пользуюсь любовью своего народа. Я мог бы очень легко найти средства для всемерного поддержания королевской власти, но я решил не делать ничего, чтобы мои соотечественники не выступили друг против друга в братоубийственной гражданской войне. И, повинуясь голосу народа, я добровольно слагаю с себя свои королевские прерогативы». И с этими высокопарными и в чем-то даже загадочными словами король уехал из Мадрида к побережью, откуда отправился в изгнание.