Рунам приписывалось безграничное могущество. Если верить сагам, с их помощью можно управлять движением Солнца и природными явлениями. Однако применять их людям, незнакомым с магическим искусством, крайне опасно. Так, в саге Эгиля Скалленгримсена рассказывается, как во время странствий Эгиль зашел к одному крестьянину, у которого была больна дочь. В качестве средства против болезни были применены руны, сын одного из соседей вырезал их, но после этого больной сделалось еще хуже. Эгиль осмотрел ее постель и нашел рыбью кость с рунами, которые он прочел. Он соскоблил их, сжег стружки и вырезал новые руны, которые и положил больной под подушку. Тогда она очнулась как бы от сна и сказала, что теперь ей лучше, хотя и чувствует еще упадок сил. Эгиль объяснил, что раньше были вырезаны "ложные" руны, которые и послужили причиной ее болезни.

Часто руны употреблялись вместе с волшебными заговорами. В этой же саге рассказывается, как во время пира у Бьярда, где присутствовали король Эрик и королева Гюнхильда, королева и Бьярд намешали в напиток разного зелья и приказали подать рог Эгилю. Тогда Эгиль схватил свой нож, уколол им руку, взял рог, вырезал на нем руны и выкрасил их своей кровью. При этом он распевал гальдар. Едва он закончил, как рог раскололся, и напиток вылился на солому.

Руны нередко дополняла волшебная палочка, имевшаяся в арсенале народов всех стран. Исландская вёльва Тордис обладала такой палочкой, которая, если ею коснуться правой щеки человека, лишала его памяти и возвращала память при прикосновении к его левой щеке.

В арсенале скандинавских чародеев имелись также наговоры на питье и напитки любви, внушающие желание, равнодушие или ненависть.

Уколом иглы колдуньи насылали магический сон, который мог длиться вечно. Чародеи могли и сами погружаться в полное оцепенение, тогда как дух их блуждал, приняв какой–либо иной вид. Более того, чародеи могли по своему усмотрению принимать образ того или иного живого существа.

Заговоренные мечи, перед которыми ничто не могло устоять, заколдованные одежды, которые не могло пробить никакое оружие, шапки–невидимки, скрывавшие тех, кто одевал их, – все это часто встречается в «исторических» легендах скандинавов.

Но если это было колдовство более или менее дозволенное, то наряду с ним существовала магия запрещенная, основанная на знании темных сил природы и на призывании злых духов, и известная под названием сейт.

Слово «сейт», по–видимому, происходит от слов «кипеть», «клокотать», что указывает на то, что одним из компонентов волшебства был напиток, сваренный в котле. В чем состоял этот сильнейший из всех вид волшебства – неизвестно. Для его исполнения требовалось пение, сейтовый жезл, барабан или бубен, который держала в руках женщина–колдунья, и сейтовая возвышенность, на которых она стояла. Сейтом занимались только женщины; мужчины считали это дело для себя бесчестным и недостойным.

Могущество чародеев, знакомых с сейтом, в глазах окружающих было почти безграничным. Одно из самых обычных их действий – поднимать и укрощать бури. Сила чародеев была столь велика, что они могли заключать бурю или тихую погоду в мешки.

Помимо этого, чародеи умели вызывать морок, одним взглядом убивать своего врага и все разрушать. В одной из саг рассказывается о Гюнхильде, жене короля Эрика Кровавая Секира, и о двух лапландских чародейках, которые показывали ей свое искусство: «Когда они разгневаны, то даже земля содрогается от страха, и все живое, на что упадет их взор, падает мертвым». Когда же Гюнхильда решила выдать чародеек Эрику, она навела на них глубокий сон и накинула им на голову мешки из тюленьей кожи, чтобы Эрик и его воины могли безопасно убить их. Точно так же Олаф в другой саге, застав спящего чародея Стиганди, набросил ему на голову шкуру. В шкуре была небольшая дырка, через которую Стиганди посмотрел на зеленый склон соседней горы; тотчас же это место было разрушено ураганом и на нем больше никогда не росло ни одной травинки.