«Вот дура,» – думаю я. – «Нельзя разве было нормально прибраться?»

Сажусь.

– Подайте, будьте любезны, Вашу анкету.

Ума не приложу, как это можно сделать. Но тут ко мне подъезжает пенопласт.

– Кладите, не бойтесь, не утонет.

Меня сейчас кондратий хватит. Такого я ещё не видела, честно! Включаю диктофон за ухом, чтобы записать звук моторчиков. Между тем моя анкета подъезжает к ней. Она достаёт из сумочки другие очки, надевает их и читает, при этом я вижу, что губы у неё движутся.

Я уже готова в пух и прах раскритиковать эту контору! Между тем моя анкета едет назад, в графах и моих ответах слова подчёркнуты красным.

– Что это? – недоумевая произношу я.

– Это, милочка, неправильно заполненная анкета. Вам придётся заново её заполнять.

– Чего? – и ко мне снова едет анкета, но уже пустая, и гусиное перо с чернилами.

– Прошу Вас.

– Но что писать, если я уже не знаю, как это переделать?

– Дорогая, Вы ведь журналистка. Покажите Ваши способности и напишите всё заново.

Я макаю перо в чернильницу, начинаю писать, и вдруг с моего пера, когда я уже закончила половину анкеты, падает жирная клякса, прямо на бумагу.

Пенопласт внезапно едет к своей хозяйке. Она цокает и качает головой, затем снова кладёт уже чистую новую анкету на этот дурацкий поплавок, который снова едет ко мне.

– Что ж, заново, – заявляет психолог.

Это начинает меня ужасно злить. Я наклоняюсь над анкетой, чтобы не наделать клякс, и тут мой диктофон с характерным хлюпаньем падает в воду.

– Ничего, ничего. Главное – чернила не пролейте, – произносит женщина и буравит меня взглядом, очки, кстати, она опять поменяла на новые, и снова смотрит на меня огромными пучеглазыми глазами из-под очков, напоминает она мне лягушку.

Далее я заполнила эту чёртову бумажку уже без проблем. Кладу её, и она плывёт к этой ненормальной. «Психолог» читает её. Затем складывает вдвое, втрое, и вот в руках у неё – бумажный самолётик, который она с ехидной улыбкой запускает в воздух.

Нет! Ну этого я уже вытерпеть никак не смогла. Я резко встаю, опрокидываю стул, пинаю ногами игрушки (некоторые летят в аквариум). Злость переполняет меня.

– Вы… вы… вы… – от ярости речь даётся мне с трудом. – Вы чокнутая на всю голову! Вы – неадекватная идиотка, я ухожу!

Еле сдерживаюсь, чтобы не применить физическую силу, а так хотелось вцепиться ей в волосы! Громко ругаясь, я буквально бегом покидаю комнату, но это трудно сделать из-за хаоса, творящегося на полу.

– Зачем же Вы злитесь? – мягко произносит женщина. – Давайте лучше песенку споём.

И она включает на своём старом кассетном магнитофоне «От улыбки…».

Я с грохотом хлопаю дверью.

Группа А

Павел

Я фактически вымотан, хотя, что там разглагольствовать, если каждый день я прихожу домой и валюсь с ног. Со дня смерти моей жены прошло 6 лет, а я помню это так, как будто это было вчера. Сначала я думал, что единственной соломинкой, оставившей бы меня на плаву, была моя работа, и я стал делать больше деталей, перевыполнять все сроки, но платили мне так же (так себе), и заработок мне счастья не приносил. Однако дочке я смог обеспечил счастливое детство. У нее было всё, что бы она ни захотела, и все то, что я мог позволить на свою зарплату.

У моей дочки голубые глаза и русые волосы, она практически точная копия своей матери – единственной женщины, которую я так любил, единственной, с кем бы я хотел быть вечно… То, что случилось с женой… Так нечестно! За что судьба так со мной?

Увидев однажды мой потухший взгляд, дочка стала искать мне новую работу и нашла. Компанию «Силикат». Я послушал её. Собеседование я прошёл без проблем, ведь я отличный работник, и через неделю ко мне приехал курьер и передал письмо.