Во время родительского собрания среди многих серьёзных лиц она замечала только одно, которое, как ей казалось, светилось восхищением, и женщина с блаженством ловила этот свет. Всё было как-то внезапно хорошо. Ей даже не пришлось слишком много стараться, всё получалось само собой, и называлось счастьем быть выбранным.

Он подошёл к ней сам, когда другие начали расходиться, и предложил подвезти.

– Знаете, Елизавета Андреевна, – сказал полковник, останавливая машину у её подъезда, – я, пожалуй, буду почаще заглядывать к вам, если не возражаете. И интересоваться успехами племянницы.

– Вы совершенно правильно сделаете. Милости просим, – ответила женщина и, пересилив желание ещё немного задержаться в салоне автомобиля, ласково улыбнулась на прощанье.

Она на одном дыхании поднялась к себе в квартиру и набрала знакомый номер.

– Лариса, узнала? Да, это я. Здравствуй! Чем занимаешься? Выгляни на балкон, посмотри, не стоит ли чёрная машина у подъезда. Да, да, Земляничникова…Он должен был подъехать. Жду…

Не стоит? Тогда я к тебе забегу. Не против? Хочется поболтать, давно не виделись. Бегу! Жди!

У Елизаветы Андреевны было немало хороших знакомых, но Лариса жила в том же подъезде, что и полковник, с разницей на этаж. Они проговорили до вечера, не вспомнив даже об очередной серии “бразильской мыльной оперы”. Елизавете так хотелось поделиться столь редкой в её жизни новостью и посоветоваться по поводу собственных рассуждений на тему далеко зовущей мечты.

***

Лариса высунулась из кухонного окна на звук подъехавшей машины. Из чёрной девятки вышли Земляничников и молоденькая светлая девушка.

“Ага, племянница”, – догадалась женщина.

Дядя с племянницей скрылись в подъезде.

Через некоторое время странные звуки, доносившиеся с чужого балкона, заставили женщину снять с плиты сковороду с шумно брызжущим жиром и прислушаться. Любопытство вывело её на балкон. Она наклонилась над перилами и чуть не уронила свои очки. Прямёхонько из открытой форточки полковничьей квартиры вылетали совершенно обескураживающие звуки. Надрывный, неживой (будто с телевизора) голос стонал: “О, ес! О, ес, ес!”

Было холодно без одежды, но страшно любопытно. Внимательно прослушав странные вопли, женщина поняла, что её любопытство не будет удовлетворено. Она вернулась в комнату, спешно развязала фартук и прямо в шлёпанцах выскочила из квартиры.

Звонок прозвенел нежно, как свирель. Дверь не открывали долго. Лариса сразу позабывала всё, что придумала заранее, увидев на пороге обнаженного полковника, обёрнутого ниже пояса полотенцем.

– Э-э-э, я… Здравствуйте, Владимир Иванович. Извините, наверное, я не вовремя. Я хотела… Не найдётся ли у вас молотка? Видите ли, там гвоздик…

– Одну минуту…

Он скрылся за дверью.

Прижав молоток к груди, Лариса через две ступеньки побежала к себе и сходу набрала номер подруги:

– Алло, Лиза! – она никак не могла отдышаться. – Ты просто сойдёшь с ума! Такая ужасная новость!

Такого шока Елизавета не испытывала давно. Будучи достаточно зрелым человеком, она, однако пришла в ужас, столкнувшись с незнакомым проявлением реальности. Но незабываемое волнение, пережитое ею несколькими днями раньше, оказалось настолько значительным, что даже сейчас при воспоминании приводило её в возбуждающий трепет. Как отказаться от красивого ясного плана, подробно и логично расписанного её фантазией? Да и зачем? Она ещё сможет побороться за своё счастье. В её возрасте гораздо труднее что-то обрести, а терять всё равно уже нечего.

Монотонная зубрёжка студентов, рассредоточенных по всей длине училищного коридора, до удивления напоминала назойливое весеннее безритмичье пчелиного роя. Весна. Пора первых зачетов и экзаменов. Вошедший заставил студентов автоматически повернуть головы, оторвавшись от жизненно важных страниц. Соня это сделала дважды. Первый раз – машинально, второй – целенаправленно, как бы убеждаясь в том, что увиденное ей не померещилось. В следующие секунды ноги сами понесли её прочь, не дав времени подумать, заметил ли её вошедший. Она как сумасшедшая вбежала в женский туалет и, встретив удивлённые взгляды куривших, отвернулась и склонилась над раковиной, изображая одолевшую жажду. Дверь снова распахнулась. За Сониной спиной произошёл всплеск восклицательных тонов, и все остальные девушки почему-то мигом покинули накуренное помещение. Не успела она смахнуть с губ влагу, как кто-то приблизился. Ощутив знакомый запах опасности, девушка резко обернулась и наткнулась на хищный, обезоруживающий взгляд. Отколотые края раковины впились в позвоночник, но Соня продолжала втискиваться в них. Без грубой настойчивости Калина взял её ладошку, разжал пальцы, и между ними скользнуло что-то гладкое и прохладное. Соня с трудом вызволила взгляд из “желтоглазой трясины” и перевела его на собственную ладонь. На безымянном пальце незваным гостем поселилось тонкое колечко с камушком.