– А почему не маг?

– Тааак… Тебя кто-нибудь учил основам магии? – Я уже заранее затосковала, хотя дело не просто обычное, а закономерное – оборотни магией не владели. Вообще. Наверное, природа так решила уравновесить, чтобы никому слишком жирно не показалось.

– Да, отец.

   Ага, тогда все ясно.

– Ладно, сегодня времени нет, завтра проведу краткий ликбез. – Всё равно лучше потратить несколько часов, растолковывая элементарное, чем потом каждый день разгребать его косяки. – Поверь, мы ищем не мага. Сейчас у меня нет времени, приступай, вернусь – отчитаешься о проделанной работе.

   И ушла, пока до Воропаева не дошло, что в свидетелях почти шестьдесят человек, поэтому ковыряться ему и сравнивать показания до утра. Ну, так никто за язык не тянул, сам напросился.

Берлога нашего Потапыча не поражала воображение, но каждый поход в неё запоминался надолго. Например, потому что сюда по хорошему поводу не звали. Начальство предпочитало раздавать пряники прилюдно, а люли наедине, чем радовало подчиненных. Зато каждое приглашение поговорить с глазу на глаз грозило неприятностями.

Не скажу, что боялась, все-таки ничего особо преступного в последнее время не совершала, но определенная доза волнения присутствовала.

– Заходи, чего как бедная родственница, – Потапыч, наплевав на неподходящее для его внешности и должности занятие, поливал роскошный папоротник.

– Думаю, в чем начинать каяться.

Потапыч хмыкнул и кивнул на стул.

– Что нового в нашей богадельне?

– А то вы сами не знаете…

Вот в чем-чем, а в его осведомленности я никогда не сомневалась. Был бы невнимательным лопухом, давно бы с места полетел. Но ведь держится же до сих пор, значит, всё путем.

– Сегодня должен один мальчик прийти, – Потапыч спрятал ярко-зеленую лейку в стол и уселся напротив меня. – Не простой мальчик.

– Угу.

– Чего «угу»? Я ей про предстоящий геморрой, а она под филина косит.

– «Угу» в том смысле, что уже пришел. Юрий Воропаев? – Вот ведь зараза, а не шеф, сколько под его руководством работаю, а под пристальным взглядом так и тянет поерзать.

– Надо же…

Я не совсем поняла, чему он так удивляется.

– Так рвется произвести впечатление на куратора, дело привычное и нормальное.

Кто-то, коротко стукнув в дверь, сунулся в кабинет, но, заметив кислое выражение лица Потапыча, тут же сгинул обратно. Ну, правильно, я бы тоже предпочла удрать, но ведь не отпустит же. К тому стало интересно, что это за практиканта мне подсунули, раз даже наше обычно невозмутимое начальство в таком душевном раздрае.

– Аля, ты меня не разочаровывай, давай уже, включай мозги-то, хватит дурачиться. Фамилия знакомой не показалась?

А черт его знает, я каждый день столько паспортных данных вижу, что каждую запоминать никакой памяти не хватит. Но раз Потапыч на его ФИО возбудился, то тут что-то нечисто.

Так, значит, как его зовут, знаю, возраст, видовая принадлежность…

– Да не может такого быть! – Получившийся результат меня не порадовал. Правильно говорят, что все горе от ума. Или от его видимости.

– Можешь же, когда хочешь, – Потапыч хоть и улыбнулся, но печать заботы с лица так и не ушла. – Я уже хотел пригрозить премии лишить, если не догадаешься.

– А она в этом месяце будет?

– Баба и есть баба, как о деле, так еле шевелится, а как о деньгах, так сразу оживилась.

– Ну, знаете ли, практикант общественный, а премия моя личная.

– Тоже правильно. Чай будешь?

– Давайте.

Остается только надеяться, что печенье у начальства все-таки посвежее, чем у меня.

– А зачем его к нам прислали? – чай оказался крепкий и горячий, с терпковатой ноткой бергамота, поэтому я кайфовала, нюхая напиток и пытаясь начать думать в правильном направлении.