Мужчина снова что-то скомандовал в телефон, и я собственными глазами увидел на экране, как Алеся вышла из арки одна. Жива и невредима.

– Ты парень молодой, симпатичный. Твоя жопа нынче на рынке нормально стоит, – сказал мужчина, закрывая ноутбук. – А не захочешь свою выставлять – мы твою подругу заберём и продадим. Выбирай сам.

Я не знал, что мне делать, не мог даже сглотнуть от страха. В голове были только мысли о том, что это чей-то розыгрыш. Что это не правда. Что мне всё показалось, что я не так всё понял. Прежде чем я успел подумать о том, как заявить в полицию об угрозах близкому человеку, мужчина в сером сказал:

– И не думай в полицию идти. Они все под нами ходят, а если я узнаю, что ты к кому-то обратился, считай, у тебя младший брат без пальцев остался. Понял?

Я не нашёлся, что сказать, и просто кивнул.

– Я не слышу. Ты понял?! – заорал он.

– Да. Шестьсот пятьдесят тысяч до конца лета. Еженедельный платёж.

– Хороший мальчик.

Тогда я ещё не знал, но эта фраза отныне станет моей пощёчиной.

Он кинул мне визитку:

– Через неделю первый платёж отнесёшь сюда.

Я вышел из машины, еле держась на ногах. Сделал шаг, второй и опустился в грязный сугроб на обочине. Всё вокруг было слишком ярким, слишком громким. Голова кружилась. Я опустил руку ладонью в снег и сгрёб его. Резкий холод вернул меня в реальность. Нужно было собраться. На мониторе я видел, что Алеся уже на подходе. Она не должна видеть меня в таком состоянии. Я не знал, как объяснить ей произошедшее. Я боялся. Поэтому только сегодня пусть всё будет как будто бы нормально.

Но вечер трудно было назвать нормальным. Мы сидели на диване в просторной кухне, которая по совместительству была комнатой Алеси, и смотрели «Зомби по имени Шон». Как обычно, мы смотрели его с субтитрами, потому что я понимал английский на слух, а Алеся хотела подтянуть его. Она постоянно спрашивала меня, всё ли нормально, потому что, очевидно, я не мог притворяться, что ничего не произошло. И всё же мне приходилось врать ей, что всё хорошо.

Мои мысли были далеко отсюда. Голова была занята размышлениями о том, что же мне делать. Как поступить в такой ситуации? Я стал судорожно вспоминать, что у меня есть из того, что можно было бы продать. Оказалось, что за 19 лет своей жизни я не обжился ничем, кроме смартфона, блютуз-колонки, старенького ноутбука и коллекции бумажных флаеров, которая не представляла из себя никакой материальной ценности ближайшие сто лет. Продав всё это, я смогу выручить не больше 25 тысяч рублей, а мне нужно было найти 650 тысяч в ближайшие полгода. По 26 тысяч в неделю. Мне никогда не заработать такой суммы на обычной работе. Сейчас меня возьмут максимум официантом, и то из-за коронавируса сфера услуг сильно обеднела, может быть, не возьмут и туда. Да и сколько я смогу заработать? 40 тысяч в месяц?

Взять кредит не получится – у меня нет постоянного источника дохода, чтобы подтвердить свою платёжеспособность.

Идти в полицию было нельзя, я был не готов проверять слова Серого человека об их влиянии на правоохранительные органы. У меня не было крутых друзей, которые помогли бы разобраться с этой ситуацией. Я даже не мог покончить с собой, потому что тогда они взялись бы за бабушку с дедушкой или Тёму. Единственное, что мне оставалось – это достать денег.

Раньше мне нравился этот фильм, но сегодня от него веяло таким дискомфортом. Я чувствовал себя неправильно, чувствовал себя не полным. Как будто чего-то очень важного не хватало в моём организме. Я не чувствовал себя в безопасности. Более того, я боялся за сохранность близких мне людей. За один короткий разговор моя жизнь перешла в режим военного времени.