– Девочка мертва! – он крикнул достаточно громко, чтобы привлечь не только мое внимание, но внимание тех, кто был голоден до подробностей; меня не волнует репутация отдела, один мертвый ребенок хуже пустым не сделает; чего не скажешь о застое в деле, который может случиться из-за предубеждения некоторых людей. Избирательная мораль… Они не считают предрассудительным вытаскивать из кого-то душу ради нового импланта. Но не могут смириться с рисками, которых невозможно избежать в делах с многоликими. Люди…

– Видимо, она задохнулась, пока Патриция сжимала ее. Ты должен был дать мне больше времени! Я бы смог…

– Ты мог только помолчать. Может, тогда у девочки был бы шанс. Но ты вступил в разговор с многоликим, что запрещено правилами министерства. Из-за тебя, я чуть не упустил ее. Она бы убила куда больше, если бы прорвалась наружу. Что ты на это скажешь?

– Я хотел помочь ребенку.– он держится своей линии, лишь бы не соглашаться с ошибкой, которую совершил; лишь бы не принимать за правду, что в смерти ребенка виноват он.

– В делах многоликих приказы тебе отдаю я. Если я говорю «НЕТ», то ты должен слышать именно «НЕТ», без всякий «НО», «ЕСЛИ», «ВОЗМОЖНО». Это понятно?

– Да.

– А теперь займись своей работой, а я займусь своей. Как только будут хоть какие-то результаты, я сообщу. Первым дело найдете триггер, он понадобиться для идентификации.

Я погрузил Патрицию в фургон, сцепил ее руки и ноги специальными жгутами, и захлопнул дверь.

2

«Набор на обучение в министерство сшивателей ведется с шести лет; будущие сотрудники обязаны до наступления 18 лет или же по причине их исключения из программы, оставаться на территории министерства, для более полного усвоения ими тонкостей будущей профессии. Все дальнейшие передвижения после наступления 18 лет, производятся на усмотрение сшивателя. Включая покупку отдельного жилья и переезда в город.»

Правило 6. Кодекса министерства «Сшивателей».

Сара вошла в лабораторию, громко постукивая каблуками; сбросила на стол документы, половина из которых тут же скатилась на пол. Она тяжело вздохнула, сгребла все бумаги в одну кучу и небрежно кинула к остальным. Я жду ее уже около получаса. С тех пор, как министерство отказалось от деления работников на классы, сшиватели перешли в разряд разнорабочих. Спрос на внедрение всегда был высоким, но в какой-то момент он достиг пика, к которому Корпорация оказалась не готова. Люди не любят ждать. А ждать приходилось долго. Работников не хватало. Между подачей заявления и внедрением проходили месяцы, а то и годы. И чтобы не утруждать себя ожиданием, люди пачками повалили на черный рынок. Не самая качественная продукция, такой же тип работников, и в довершение ко всему – высокая вероятность расщепления. Большинство считают сороковые годы «расцветом многоликих». Ажиотаж вокруг черного рынка с тех пор поубавился, но многоликие никуда не делись.

– Выглядишь не очень, Кейн. Тяжелая ночь?

Сколько я помню себя в министерстве, Сара всегда была здесь. Девочка за стеклянным куполом в конце коридора; девочка на раздаче зерокса; на операциях по извлечению; на проверке качества; подготовке имплантов, всего. Министерство готовит сшивателей чуть ли ни с рождения. Как и пустые они предрасположены к своей работе, но это не значит, что они ее выбирали.

Сара обошла стороной кресло, выдвинула спинку и подвела зеркало душ. Стеклянная панель полностью покрыло тело. Пару минут я не видел ничего, кроме своего отражения и мелькающих время от времени на экране световых частиц. Раздался звук работающего механизма. Меня прижало к креслу, и все ощущения свелись к одной лишь тяжести. Обычно, сканирование занимает не больше минуты, затем давление начинает спадать, спина перестает липнуть к стулу, а панель трещать, будто заведенный двигатель. На экране появляется финальный снимок, а из принтера выползает его бумажная копия.