– Всегда хотел узнать, какого это жить без души, пустой?

– Думаю, ты и сам это знаешь, Виктор.

Джон повернул к нему зеркало душ, и обратился уже ко мне:

– Это он. Данные совпадают. Но концентрация души слишком маленькая – 20 % от стандартной массы. Для полного восстановления потребуется несколько месяцев. Суд, вряд ли захочет ждать. Продажа исходной души – тяжкое преступление.

Слова Джона подействовали на Тернера, как будильник на спящего. Он заерзал на стуле, попытался подняться, но снаряд сделал свое, и он тут же опустился обратно, кривя лицом.

– Тебе следовало подумать об этом раньше, Виктор…

Сейчас, им руководят в основном инстинкты. Он пытается прикинуть, что ему делать дальше; видит варианты, но не видит направления, в котором нужно двигаться. Он цепляется за условные ориентиры, но не находит оправдания их использованию. Если душа – это нутро человека, его суть, его опыт, его знания, накопленные отдельно от разума, в совокупности с разумом, в разрез разуму; то Тернер потерял пульт управления, без которого все превратилось в череду понятий, голых фактов и определений, каждое из которых, равно между собой. Он не может оценить себя, не может оценить ситуацию, такой, какая она есть. Он не пустой, но и не человек (до человека ему не хватает 20%). Он хуже многоликого, хотя и без его разрушительной силы. И лишь благодаря тем частицам, которые ему оставили, он все еще держится на плаву.

– Я знал, на что иду.

– Вряд ли. У вашей дочери сложный случай. Если учесть число операций, которые она уже перенесла; прикинуть количество летальных исходов при схожих обстоятельствах и сопоставить с индивидуальными факторами – вероятность выжить 64%. Но даже при удачном раскладе могут случится накладки в дальнейшем лечении.

– Накладки?

– Процесс восстановления зависит не только от ухода, но и от настроя пациента. Представьте реакцию вашей дочери, когда она узнает, что ее единственный близкий человек погиб из-за нее.

– Закрой свой рот, пустой!

– …Потеря матери, гибель отца не лучшее подспорье для чувствительного детского сердечка.

Джон дернул меня за плечо, но я сбросил его руку и вплотную подступил к Тернеру.

– Но мы можем предотвратить это вместе. Если…

– Если?– повторил он, скрипя зубами.

– Если ты скажешь, кому продал душу. Можно без имен, просто место.

Он уставился на меня во все глаза и гулко засмеялся.

– Ты, сейчас, серьезно? По-твоему, в Картель, как на экскурсию водят? Я видел место лишь изнутри.

– Придется поднапрячь память. Нам нужно за что-то зацепиться. Взамен, мы дадим тебе отсрочку в несколько дней, чтобы подвести показатели к красной черте. Наказания ты не избежишь, но вместо казни получишь срок в тюрьме. Суд учтет твою помощь следствию вместе с нашей хорошей характеристикой. Ты сможешь видеться с дочерью на выходных, и вместо сожалений, получишь от нее благодарность. Но, если мы не выйдем на Картель, то все, включая тебя, Эмили, женщину, которой отдали твою душу, можете умереть. Черный рынок заботиться о своей сохранности. Хотя твоя дочь, принесет больше пользы, будучи живой. Думаю, Корпорация и Картель не упустят возможности распродать ее душу по частям.

Наручники на его запястьях треснули; он подорвался с места и двинулся на меня. Уже не имела значение пуля в ноге, снаряд в плече. Я перехватил его руку и выкрутил назад, понуждая его пятиться на месте в попытках вырваться.

– Проверь его!

Джон не сразу понял, о чем я, и какой-то время бездумно водил пистолетом из стороны в сторону, не решаясь выстрелить. Пришлось заломить руку Тернера до характерного хруста в локте и налечь сверху, чтобы обездвижить его. Джон навел на него зеркало душ, и судя по удивлению на его лице, план сработал. Я отпустил Тернера, забрал у Джона устройство и прежде, чем Виктор успел кинуться на меня вновь, указал на экран.