А мы пошли в бар согреться. Через час мы были уже вполне горячие восточные мужчины. И решили перед сном еще раз глянуть на Свана. Как он там в своей квартире.
***
И сразу же наткнулись на него. Десяти шагов пройти не успели.
– А-а, – сказал Тоха. – Привет, Слава.
– Здравствуйте, Вячеслав, – сказал я. – Вам не холодно? В такую-то погоду в таком-то пальто.
И фраза эта подействовала странным образом. Сван неожиданно ударил меня в лицо, пнул Тоху и побежал.
– Ты как?
Я был в порядке. Это просто особенность моего организма. Если мне попадают в нос, то у меня обязательно течет кровь. Сколько раз я из-за этого казался пострадавшей в драке стороной – и не сосчитать. В общем, Тоха мне сунул свой платок, чем, помнится, сильно меня поразил (платок?! у него?!), и мы побежали за Сваном.
Сван бежал ботанически неловко, но целенаправленно. Мы бежали следом, испытывая значительные трудности. Совет: когда затеете погоню за кем-либо, делайте это трезвыми. Нетрезвое состояние сильно увеличивает пройденный путь. Неожиданно Сван прибавил ходу и кинулся к дому, на мой взгляд, точно такому же, как и остальные.
***
– А я понял, – говорит Тоха.
– Ну объясни, – говорю я.
– А вокруг этого дома деревьев почти нет.
Я молчу, переваривая полученную информацию.
– А чьи это там шаги на лестнице? – говорит Тоха, прислушиваясь.
– А это нас арестовывать идут, – отвечаю я механически.
***
По подъездной лестнице летели вверх, хватаясь судорожно за перила, собирая извёстку со стен и спотыкаясь о ступеньки.
– Счас, – хрипел я. – Припрём его на пятом этаже.
Фигушки. На пятом этаже нас ждал распахнутый люк, и мы полезли туда. Я лез первым, даже не думая, что могу получить каблуком по башке. Храбрый, глупый, юморной – это всё я.
***
Залязгали подкованые каблуки по лестнице, ведущей на крышу.
– Как удобно, – говорю я. – Счас нам помогут спуститься.
– И даже куда-нибудь отвезут, – откликается Тоха.
***
Когда мы вылезли на крышу, то сразу увидели Свана. Он стоял на самом краю. Неторопливо скинул пальто и бросил его под ноги. Крылья. Огромные, нелепые, страшные. Сван тряхнул ими раз, другой.
– Сван! – крикнул Тоха.
Сван, не оборачиваясь, шагнул вперед.
И исчез.
***
А мы остались на крыше.
Попивая коньяк, трепясь и глядя на звезды, которые почему-то стали чуть ближе, чем ранее.
Утро, наверное.
***
Из протокола задержания.
«… задержаны на крыше здания по ул.Тобольской, 17. Будучи в состоянии сильного алкогольного опьянения, громко кричали и кидали вниз бутылки, что и послужило причиной вызова наряда. При задержании сопротивления не оказали…
…Также на крыше было обнаружено пальто черного цвета, 50-го размера, не принадлежащее никому из задержанных…
…нарядом была осмотрена территория вокруг дома №17 по ул. Тобольской. Трупов и следов падения не обнаружено».
Никита и человечки
Когда тебе девять лет, лето – это хорошо. Лето, впрочем, и в тридцать лет – хорошо, и в сорок.
Но уже не так, как в девять.
Вот только если все твои друзья разъехались, и ты остался в городе один, лето теряет половину своей прелести. Что толку в том, что у тебя полно времени для того, чтобы купаться, играть в футбол, просто трепаться о чём-нибудь, если делать это не с кем?
Зато есть дед.
С дедом Никите, конечно же, повезло. Не каждому достается такой хороший дед, какой был у Никиты. Во-первых, Тимофей Николаич был моряком. Не капитаном, конечно, но штурман – это тоже неплохо. У штурмана тоже есть китель, фуражка и возможность привезти из дальних стран кучу всяких интересных вещей для будущего внука. Во-вторых, дед-штурман знал кучу разных историй. Правда, Тимофей Николаич мог прервать рассказ на самом интересном месте и сказать: «Остальное, когда вырастешь!» или «Эх, мал ты еще такие истории слушать!» или «Эх, хорошо с тобой Никитка, одна беда – не пьёшь ты!». В-третьих, у деда, как вам уже, наверное, ясно, в доме была куча разных предметов морского назначения. Кроме упоминавшихся уже фуражки и кителя это были, прежде всего, традиционный бинокль, не менее традиционный компас, бутылка из-под кубинского рома и большой складной нож. Складной нож – это, конечно, не кортик, но Тимофей Николаич утверждал, что нож был куплен им в Амстердаме на настоящие голландские гульдены и бывал с ним во всех плаваниях. Надо ли кому-то объяснять, какая это ценная вещь – хороший остро наточенный складной нож? По-моему, никому это объяснять не надо.