Это была одна из его форм вежливого отказа для дам, с которыми Сергей приятно проводил время, но не хотел продлевать отношения на последующую ночь. Трогательно, но, как ни странно, многим эта версия казалась правдоподобной – тем, кто был посентиментальней. Лина, однако, ни на йоту не поверила столь возвышенному объяснению и с трудом удержалась от смеха:

– Какой ты хороший! – при этом она игриво хихикнула, давая понять, что не дура и ценит юмор, а затем вкрадчиво поинтересовалась: – А как же у тебя на личном фронте? Ты что, никогда не оставался у женщин?

– Никогда в жизни, – торжественно заверил он и тоже улыбнулся краешком губ.

– А, ну тогда иди, иди, конечно, – мягкие руки обнимали и гладили, губы шептали в самое ухо, обдавая жаром, – иди, что же ты не идешь? А то ведь они без тебя совсем исстрадаются.

– Уже иду.

Не хватило сил разомкнуть горячее кольцо вокруг шеи. Она сама оттолкнула его, откатилась в сторону, повернулась на бок и оперлась на локоть, как Даная, ждущая Зевса. В голосе ее неожиданно зазвенела искренняя печаль:

– Нет, уходи. Только я думала… Хочется тебя целовать и целовать. Сережа, Сереженька, какой же ты сладкий! – тонкие пальцы легко касались его щек.

– Иди сюда, – голос его внезапно охрип.

«Какого черта, что за проблемы – я хочу с ней остаться, и я останусь!»

Всего лишь год назад подобных проблем в жизни Сергея не существовало – он оставался с кем хотел и когда хотел. Брат и невестка тактично не задавали вопросов по поводу его ночных отлучек, но старшая сестра порою, закатив глаза, вздыхала:

«Ах, Сережа, когда же ты покончишь с этой легкомысленной жизнью и женишься? Безумно хочу понянчить твоего маленького».

В ответ Сергей обычно ухмылялся:

«Хоти, хоти, хотеть не вредно».

И все же Ада Эрнестовна сделала по-своему – очень ловко познакомила младшего брата с Валей Синицыной, дочерью своей бывшей однокурсницы. Разумеется, Сергей понятия не имел, что его знакомят. Дело было так: сестра достала билеты в недавно родившийся после слияния двух театров театр «Драмы и комедии» на Литейном. В недолго продлившийся период хрущевской оттепели там ставили запрещенные прежде спектакли Шифферса, на которые валом валил весь Ленинград, и в том, что давно не видевшие друг друга приятели сталкивались в фойе или зале, не было ничего удивительного. Место Вали «случайно» оказалось справа от Сергея.

Ада Эрнестовна, естественно, изобразила радостное удивление: «Ах, надо же такому случиться! Сто лет не виделись и вдруг оказались на соседних местах!». Рассчитала она все удивительно тонко, приняв во внимание привычку младшего брата всегда поступать ей наперекор. В антракте он начал – скорее из вежливости – галантно ухаживать за милой соседкой, и Ада Эрнестовна, улучив момент, когда Валя пошла в туалет, стала зудеть:

«Сережа, оставь эту девочку в покое, слышишь? Это очень интеллигентная девочка, из очень хорошей семьи, и мне потом будет неловко, если…»

Сергей немного удивился – ничего такого у него и в мыслях не было. Исключительно в пику сестре он отправился провожать Валю и остался у нее ночевать – сама девушка ничего против такого оборота событий не имела. Как ни странно, она ему понравилась и с тех пор была его единственной подругой.

Сам он мысленно называл эти отношения «респектабельными», потому что мысль о браке возникала у него все чаще и чаще. Разумеется, между ними ничего еще не было решено, и роковой вопрос ребром не ставился. Тем не менее, шути не шути, но семью когда-то заводить надо, а деликатная и изящная Валя Синицына вполне соответствовала представлению Сергея о будущей жене.