Освоение Белковых Материков, в полном объеме обеспечивающих Носителей Разума питанием и тепловой энергией, идет полным ходом!

Аду Эрнестовну Муромцеву справедливо считали одним из ведущих в Советском Союзе, да и во всем мире специалистом по криптографии и криптоанализу. Поэтому аудитория во время ее лекций всегда была переполнена слушателями – не только своими «родными» студентами и аспирантами, но и учащимися других ВУЗов, а также сотрудниками самых различных организаций. Даже предпраздничная пятница седьмого мая в этом смысле не составляла исключения.

Она не удивилась, когда перед самым началом лекции секретарша декана ввела иностранного вида товарищей и попросила сидевших в первых рядах ребят освободить для них места – накануне декан факультета, Аарон Маркович Гарбер, зашел к ней в кабинет и при закрытых дверях интимно сказал:

– Ада Эрнестовна, голубушка, вы знаете, что сейчас к нам в связи с празднованием двадцатилетия Победы прибыло невероятное количество делегаций от братских компартий. Так вот, в составе некоторых из них есть товарищи, которые очень хотят послушать ваши лекции – они специально ради этого приедут завтра из Москвы в Ленинград. В связи с этим меня просили передать вам особую просьбу, быть осторожнее в смысле обмена информацией. Конечно, все приехавшие – проверенные товарищи, но…

Ада Эрнестовна пожала плечами:

– Мне это не совсем понятно, Аарон Маркович, тематика моих работ открыта.

– Да-да, я понимаю, и все же… Я расскажу вам – конечно, сугубо лично – об одном случае. Когда не так давно наши физики ездили на международную конференцию, их в КГБ предупредили: ни в коем случае ничего не сообщать, только собирать информацию. Так ЦРУ оказалось хитрее: их специалисты ни о чем не спрашивали, охотно отвечали на все вопросы, но по характеру задаваемых нашими учеными вопросов получили кое-какую очень важную информацию. После этого случая в Комитете Госбезопасности произошли кадровые перестановки – такого промаха простить было нельзя. Это я вам, конечно, не для передачи кому бы то ни было.

– Да, понимаю, спасибо за откровенность, можете меня не предупреждать, Арон Маркович. Но вернемся к завтрашним гостям – я-то что могу поделать? – в голосе Ады Эрнестовны прозвучало легкое раздражение. – Я с органами Госбезопасности не сотрудничаю. Во время войны меня не взяли на работу в шифровальный отдел из-за того, что мой отец был расстрелян, а теперь я от всех подобных предложений отказалась сама.

– Я вас очень хорошо понимаю, Ада Эрнестовна, но речь идет не о сотрудничестве, да и не мое дело подобное вам предлагать. Просто меня просили передать: в завтрашней лекции постарайтесь дать больше общей информации, не делайте упор на детали ваших последних работ. И если… гм… если вам будут задавать вопросы…

– Я поняла, Арон Маркович, – в ее голосе прозвучала легкая ирония, – мне предлагают поступить так, как ЦРУ с нашими физиками, и выяснить уровень их достижений в области криптографии. К сожалению, обещать ничего не могу, я уже говорила, что мой удел – чистая наука.

Декан со вздохом покачал головой и поднялся.

– М-да. Ну, я передал вам то, что меня просили, вы меня поняли. Остальное – на ваше усмотрение. Да, и еще: товарищи прибудут из Москвы в Ленинград только к полудню, поэтому я попрошу вас перенести лекцию на более позднее время. Скажем, на три часа дня. Вы не возражаете?

– Переносите, – сухо ответила Ада Эрнестовна, с досадой подумав, что с учетом всех вопросов, которые зададут свои и иностранные товарищи, трехчасовая лекция, закончится не раньше семи, а то и половины восьмого.