Николай Петрович Резанов родился 28 марта 1764 года в доме, расположенном около Адмиралтейства. К тому времени Санкт-Петербург стал городом, по красоте и богатству сравнимым с крупнейшими европейским столицами. «Этот город можно назвать новым чудом света, – писал пораженный его величием посол Ганновера, – учитывая то, как быстро он был построен»^>1. План города разрабатывался на основе последних достижений современного градостроительства лучшими архитекторами Европы.

Северная столица Российской империи была создана по воле Петра и, конечно же, ему и только ему обязана своим рождением. Санкт-Петербург тех времен – это в высшей степени то, что немцы называют Rezidentzstadt – город, возведенный вокруг императорского дворца, построенный на деньги государственной казны и представителей знати. «Санкт-Петербург – это императорский двор, это весьма странное нагромождение дворцов и лачуг по соседству, это великие князья, окруженные парвеню и крестьянами», – писал французский энциклопедист Дени Дидро в 1774 году, после того как приехал в Россию по приглашению Екатерины II^>2. Во времена детства Резанова в городе было всего три полностью оформленные улицы: Миллионная, Лиговский проспект (тогда он назывался Набережной Лиговского канала) и «Английская линия», которую с начала 1800-х годов стали величать Английской набережной. За красивыми парадными улицами начинались ряды «деревянных бараков самого неприятного вида, который только можно себе представить», как писала сама императрица^>3. Среди этих бараков тут и там высились дворцы вельмож, которым по долгу службы полагалось находиться рядом с императором.

Урожденная София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская взошла на Российский престол под именем Екатерины II в июне 1762 года. Этому знаковому событию предшествовал дворцовый переворот, в результате которого свергли ее слабовольного мужа Петра III. Екатерина Алексеевна получила в наследство недостроенный Петербург и с присущей ей энергией взялась за его благоустройство. «Мне Санкт-Петербург достался практически весь сделанный из дерева, а я оставлю город, покрытый мрамором^>4», – писала императрица хорошей знакомой в июле 1770 года. В то время в Петербурге даже лучшие из домов оставляли желать лучшего. «Стены дворца потрескались и вот-вот упадут», – писал путешественник из Венеции по имени Франческо Алгаротти и добавлял, что это, вероятно, можно объяснить тем, что дворцы строились «не по собственному выбору, а из-под кнута». Он также не без иронии отметил, что в Италии «руины создаются сами по себе, но в Петербурге их сознательно строят с нуля»^>5.

Как бы там ни было, Петербург детских лет Николая Резанова выглядел как большая стройка. Мальчик наверняка вместе с важными господами в камзолах из английского сукна и простыми рыбаками наблюдал, как с баржей на Неве сгружают огромные пятитонные глыбы гранита для строительства набережных, которое началось после 1762 года и затянулось почти на столетие. В 1781 году Елизавета, жена английского доктора Томаса Димсдейла, приглашенного в Санкт-Петербург для того, чтобы сделать Екатерине и ее детям прививку от оспы, писала, что она сильно сомневается в том, что строительство набережных вообще когда-либо закончится: «Русские обычно начинают любое дело с большим задором. Некоторое время они трудятся, не жалея сил и с довольно большой скоростью, но потом оставляют начатое и начинают заниматься другими проектами»^>6.

В молодости Резанов наверняка посещал театральные представления, которые обычно шли на французском языке. Мы знаем, что Резанов говорил на немецком и французском, а так как он получил домашнее образование, можно предположить, что учителями его были иностранцы, носители языка. В то время в Петербург приезжало огромное количество иностранцев, которые работали в частных домах гувернерами, преподавали танцы, но были также и капитанами флота, служили в русской армии. Большинство из них привлекало только одно – деньги.