– Да я думаю, мне удастся его уговорить не то что сотрудничать с нами, а даже вступить в наши ряды. – заверил его твёрдо Калугин.

– С чего ты взял, что тебе это удастся?

– Я умею убеждать.

– Но всё же я не рассчитываю на столь молниеносное решение вопроса с Каменским.

– Сегодня же мы и узнаем, насколько он будет готов к моему предложению…

Вот тут Андрей Иванович резко вспотел, лицо его моментально побагровело, а его сердце заколотилось так, будто бы он пробежал марафон. И при этом у него дыхание спёрло в зобу, да так, что Андрей Иванович чуть не потерял сознание. Но из последних сил он не дал себе упасть в обморок и силой воли через мгновение твёрдо и прохладно произнёс:

– К нашему!

Калугин несколько замешкался и сбился с толку. Нечасто шеф так реагировал непонятно на что. Но это было ему не понятно, а шефу очень даже всё было понятно. Андрея Ивановича смертельно напугало, что Калугин позволил себе так смело произнести «моему» вместо «нашему». Этот прецедент не должен будет повториться вновь, поэтому нужно было не дать развиться «самомнению» (как считал Шляпник) Калугина и не позволить ему взять инициативу полностью в свои руки.

В общем, Андрей Иванович где-то справедливо полагал, что главная для него угроза исходит от чрезмерной инициативности Калугина, и если дать слабину, то Шляпник, вероятно, бы распрощался с жизнью. Можно сделать небольшой спойлер: окончательно Андрей Иванович потерпит крах из-за того, что пытался всех перехитрить, а в результате перехитрил сам себя. Наконец, Калугин сориентировался и продолжил свой разговор, слегка откашлявшись:

– Да, верно, я это и хотел сказать. Конечно, к нашему общему предложению… Я правильно понял Вас, Андрей Иванович, что больше от меня ничего не требуется?

– Правильно, правильно думаешь.

– Я должен там быть в час?

– В половину второго, если быть точнее. Ты, это, подготовься как следует. Там я не знаю, одень нормальный праздничный костюм с галстуком, все дела. А то если придёшь туда в таком виде, то тебя неверно поймут.

– Ствол брать на всякий случай?

– Можно, только тебя с ним не пустят. Букки шизофренически боится, что его убьют, и потому всегда требует, чтобы все, кроме его подчинённых, сдавали оружие. Так что бессмысленно брать его.

– Ясно. Хорошо, не буду этого делать… Я теперь могу идти?

– Пожалуйста. В принципе ты уже подготовлен. Иди.

– Мне когда Вам сообщать о результатах?

– Когда проснёшься завтра с похмелья, сразу звони.

– Думаете, я настолько опьянею? – рассмеялся Калугин.

– Будешь пить как конь, знаю по опыту общения с Букки.

Калугин быстро спустился вниз, завёл машину и погнал к себе домой на Гражданку. К половине одиннадцатого он приехал к дому и поднялся на лифте в свою квартиру на двадцатом этаже. По итогу Калугин почти два часа пробыл в квартире, поскольку много времени ушло на тщательную подготовку. Он вытащил из гардеробного шкафа свой шикарный пиджак французского производства, далее взял тёмные брюки и итальянскую сорочку бежевого цвета, а также прихватил галстук в полоску по диагонали. Суммарная стоимость этих вещей превышала 30 тысяч долларов. Калугину нравилась хорошая импортная одежда, особенно дорогая и высококачественная, поэтому много денег тратил на одежду, особо не жалея их.

Перед тем как переодеться, Николай отправился в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Почистив зубы, Калугин понял, что необходимо побриться, поскольку он заметил густую щетину на лице. Когда он побрился, умыл лицо и вытер его, то немедленно вернулся в комнату и принялся менять свой гардероб. Через десять минут примерно Калугин вышел в коридор, освежил себя туалетной водой и затем стал обуваться, схватив ложку для ботинок. Поскольку погода по прогнозу синоптиков должна была разгуляться во второй половине дня, а температура должна была повыситься с 15 до 20 градусов, то Николай достал с вешалки лёгкую полулетнюю куртку-ветровку. Одев стильные затемнённые очки, он открыл дверь и вышел из квартиры.