– А, кроме того, я же помню, что ты завел привычку откладывать понемногу, – в улыбке супруги появилась тень превосходства.

– Откладывать? Когда это? – в нарастающем смятении Рамон отхлебнул слишком много и обжег язык.

– Ну, что ты склеротика включаешь? – Магда нетерпеливо постучала пальцами по подлокотнику. – Я же находила несколько раз твои… назовем их сбережения. Сто альберов тут, пятьсот там. Но почему-то ты мне ничего не говорил.

Помедлив, Рамон посмотрел ей в глаза:

– Я решил откладывать на случай каких-либо неприятных неожиданностей. Вот, например, «Клементину» разобью однажды – будут нам деньги на новый автомобиль. Или заболеет кто из нас – вот, пожалуйста, сумма на лечение в хороших клиниках. Но до того времени эти деньги трогать нельзя. Потому я тебе и не говорил. Чтобы не было искушения. Прости за это, – он понаблюдал за лицом Магды, пытаясь понять, насколько правдоподобной она сочла эту информацию. В конце концов, отчасти это была правда: вначале Рамон действительно откладывал на черный день. Но потом появилась Элинор, а вместе с ней в жизнь ворвалась жажда перемен; начались поиски их гнездышка, «оазиса», который, понятное дело, требовал вложений. Так что к данному моменту двадцать тысяч альберов были спрятаны в корпусе императорского пансиона, ожидая своего часа. И предназначались они вовсе не Магде. Черт, как теперь объяснить, почему никаких сбережений не осталось?

Жена будто бы смягчилась, дослушав его.

– Ну, хорошо. Копил ты на всякий случай. Чем покупка домика – не случай?

Рамон отчетливо видел, как заблестели ее глаза. Она достала из сумочки разномастные буклеты и обмахнулась ими, словно веером, а затем обмахнула и мужа.

– Бриз, сладкий бриз, ты чувствуешь его? В Желтой бухте как раз такой. А еще ласковое солнце и такие растения, какие мы с тобой только в синематеках7 да журналах видели!

– Магда…

– Разве мы с тобой не заслужили? Зимой можно было бы уезжать туда на месяц. И пока все тут будут кутаться в пальто, мы на шезлонгах в одних купальных костюмах…

– Магда! – Рамон сам вздрогнул от того, как непривычно громко и резко прозвучал его голос. Его пришлось повысить, чтобы вернуть дурочку в реальность.

Она замолкла, но продолжила смотреть на него с улыбкой, полной надежды. Боже, как трудно противостоять собственной нерешительности, когда жена не кидалась с обвинениями, не срывалась на визг в разгаре истерики, а была такой милой, щемяще хорошей – прямо как в эту минуту! Только бы она пребывала в самом дурном расположении духа в тот день, когда он осуществит свой план! Тогда он не будет колебаться, ведь сразу вспомнит, как сильно ее ненавидит. И жалость с сомнениями умрут, уступив решающую роль давно зародившемуся эгоизму.

– Я согласен, что это очень хорошее место для отдыха…

– А в те месяцы, когда мы будем здесь, можно сдавать домик в аренду, – Магда вернулась к щебетанию.

– Э… Да, конечно, но… – Рамон осекся. Эта ее улыбка и блестящие глаза… А что если и тут подыграть? Да, он трус. Да, он боялся лишний раз разочаровать жену, расстроить. Но ведь можно просто… – Вообще-то, идея мне нравится. Только вот… о какой сумме речь? Потянем ли мы сейчас такие траты? Не хотелось бы пускать на дом у моря весь свой фонд.

– Рамонини, дорогой, давай жить сейчас! Может и не наступить день этого бедствия, на которое ты откладываешь. Мы заслужили получать удовольствие уже сейчас. Раз уж у нас не вышло с… ну, ты понял, – она впервые отвела глаза, со звонких трелей перейдя на грустный полушепот. – Если бы мы могли, то жили бы сейчас ради него… или нее. А так нам остается для себя жить. Ну как, не откажешь ты мне в маленьком утешении? Каких-то двести тысяч – и у нас микровилла.