Я хорошо это помню. В прошлый понедельник я сидела у себя в комнате и просматривала некоторые дневниковые записи. Взглянув на часы, я обнаружила, что уже почти половина пятого, а это означало, что я пропустила свой урок карате с сэнсэем Барби, назначенный на три часа дня. Когда Барби позвонила в дверь, Кэтрин была внизу и развернула ее прямо у входа. Она отменила урок, сказав, что у нас изменились планы. А узнала я все это, только когда Барби позвонила мне на мобильный и оставила сообщение, сказав, что Кэтрин не только не заплатила ей, но даже не извинилась за то, что заставила ее проделать весь этот путь до нашего дома. Я перезвонила ей, чтобы извиниться и пообещать, что ей все будет возмещено, но наткнулась на автоответчик. Наверное, Кэтрин была невероятно груба, раз Барби до сих пор не перезвонила. И что мне ответила Кэтрин? Она решила, что я слишком занята исследованиями, чтобы отвлекаться на урок. Тогда я сказала ей не отменять мои планы, не спросив разрешения, и списала ее поведение на то, что она всегда была равнодушна к моим занятиям. Теперь я задаюсь вопросом, не было ли это еще одной из этих смен настроения.

– Ты думаешь, ей становится хуже? – спрашиваю я.

– Она смертельно больна, Кейт. А это значит, что ей будет только хуже. Судя по тому, что доктор сказал в прошлый раз, думаю, у нее еще есть несколько месяцев, но нет никаких гарантий, особенно когда она не отдыхает должным образом. Я имею в виду, вся эта история с дневником, когда ты вернулась из Далласа…

– И?

– Я не виню тебя, но из этого все равно бы ничего не вышло. Сейчас она почти не может пользоваться этим оборудованием. Я не знаю, опухоль это или лекарства, но я видел, как она швырнула один из дневников через всю комнату на днях, потому что она не могла его пролистать. – Он наклоняется вперед и продолжает более низким тоном: – Если ты упомянешь об этом Кэтрин, я буду отрицать, что сказал тебе это. Я буду откровенно лгать, потому что сейчас ей нужен кто-то, кто будет на ее стороне. Думаю, теперь нам не стоит надеяться на то, что она будет в состоянии принимать какие-то решения.

Я скрещиваю руки на груди и опускаю взгляд.

– О’кей. Поняла. Я просто вернусь к…

– Кейт, подожди минутку, ладно? Я видел тебя сегодня утром на кухне, и я был здесь, когда Гарри говорил с Кэтрин сегодня. Я все понимаю. Правда. Сейчас всем очень трудно, и…

– И я единственная, кто может что-то с этим поделать.

Он кивает.

– Это отстой, но да. Так оно и есть. Никто на тебя не давит, так ведь?

Я одариваю его своей неуверенной улыбкой.

– Итак, поскольку Кэтрин сейчас не самый надежный источник информации, что ты можешь рассказать мне об этих корешанах? Тебе известно, почему даты отличаются?

– Ну, Сол – это не Кореш, и не один из полудюжины других лидеров культов, последователей которых он, эм… присвоил? Но мы знаем, что он вложил много ресурсов в эти общества, чтобы заманить их в свое логово. Даты, вероятно, отличаются просто потому, что у них было больше последователей и больше денег в тот момент. Но я еще пороюсь.

– Спасибо. Следующие несколько дней я собираюсь побыть у мамы, у нас осталось не так много времени до ее отъезда, и мне нужно провести некоторое время с ней. Но я составлю предварительный список с порядком, в котором, как мне кажется, нам следует заняться этими перемещениями, пока я там, и обсудим это с тобой, папой и Кэтрин, когда я вернусь. Так пойдет?

– Да, но мне интересно, почему ты исключаешь из этого уравнения единственного человека, который действительно способен тебе помочь.

Сначала я не понимаю, о чем он, но потом осознаю, что он имеет в виду Кирнана. Он прав. Кирнан несколько ограничен в использовании ключа, но он единственный человек, который хоть как-то может использовать его – по крайней мере, единственный на нашей стороне. И он больше всех знает о нашем прошлом опыте, за исключением другой-Кейт, которая сейчас, к сожалению, недоступна для интервью.