Когда я служил, нас не учили драться, не было рукопашки или чего-то подобного, но избивать нас старшие учили хорошо, на своей шкуре я многое испытал, а потом эту науку передавал дальше, как и многие до меня.

Не придумав ничего умнее, третий преследователь развернулся, я только этого и ждал: рывок, удар-зацеп по задней ноге, парень пропахал носом землю. Хруст ладони под сапогом, испуганный крик, переходящий в ор от боли, ох и накрутил он себя, сразу вырубился, даже обмочился, по-моему.

– Что здесь происходит? – зычный крик главы каравана разнесся над поляной.

А я че? Я ниче, стою, никого не трогаю. Набежали люди, охрана, все смотрят на меня. Да плевать. Как было в том фильме: «Недостаточно победить в одной драке, надо победить во всех сразу.»

– Ты, – обратился глава каравана ко мне, – в мою палатку. Этих убогих – к лекарю, быстро. Пока не отдали богу душу.

Кому чего отдавать? От сломанных рук не помирают, накручивает меня, наверное.

Дойдя до шатра, караванщик оттянул полу и пропустил меня вперед. Расположившись на циновке, он стал на меня смотреть, как на преступника. Долго смотрел, если это было моральное давление, то я даже не заметил.

– Ты будешь наказан. – начал кряжистый и замолчал. Наверное, ждал чего-то.

Прошло некоторое время – я молча смотрел ему в глаза.

– За избиение учеников академии тебя положено казнить, – снова пытался донести до меня свою мысль глава.

– Казните. – основа переговоров: не дать оппоненту хоть каких-то козырей.

– Пойдем, – встал хозяин палатки, – сейчас и приведем в исполнение приговор.

Я поднялся и пошел за мужиком, мы двигались в конец лагеря, где рубили дрова для ночлега. Ой и блефует, он не может никого потерять, мы – деньги. По сути, он даже использовать нас не может – таскать грузы и все остальное, но, как в той пословице: «все пошли, и я пошел».

– Клади голову на колоду, я сам все сделаю. – строго заявил караванщик.

Ну попробуй, я мысленно хмыкнул и спокойно выполнил просьбу.

– Просить оставить тебя в живых не будешь? – с интересом уточнил палач.

– А зачем? – итак ясно, что оставит, острастки нагонит и сдаст назад.

– Ты сейчас умрешь если что. – давил на меня мужик.

– Тогда разрешите просьбу? – обреченно проговорил я.

– Конечно. – прислушался караванщик, видимо, ожидая, что я начну просить пощады. Не на того ты попал, друг.

– Не тяните, пожалуйста. – положил я голову поудобнее на деревянный пень.

Глаза мужика полезли на лоб и он … расхохотался.

– А ты мне нравишься, слушай, а давай я не буду тебя казнить, а просто накажу, как-нибудь. – сдал позиции мой несостоявшийся палач.

– Нет, тогда лучше сразу голову рубите. – нельзя оставлять козырей.

– Ты совсем не боишься смерти? – он закинул топор на плечо и подбоченился.

– Боюсь. Но дело не в смерти. Я ни в чем не виноват, меня не за что ни наказывать, ни, тем более, казнить, – я поднял голову с колоды, но пока не встал, жаль, равное положение не занять, не так убедительны слова.

– Ты избил четырех учеников, – о, уже просто избил, а не убил, нормально так поменялись статусы

.

– И считаешь, что выйдешь сухим из воды?

– Прошу Вас обратить внимание, что я защищался. Так же, если Вы меня накажите, а истинные преступники будут отлеживать бока в лазарете, найдутся еще охочие показать молодецкую удаль, и на лекарей упадет дополнительная нагрузка, Вы этого хотите? – спросил я наклонив голову, собственно, я первый там и окажусь.

– Нет, я хочу доехать спокойно до академии. – вот и твоя потребность. Развиваем успех.

– Так в чем проблема? Накажите всех! И меня и тех олухов! – странная логика, напали они, а казнить собрались меня.