И наконец, самая большая компания «задроты». Не я придумал такое имя нарицательное. Общество до меня потрудилось. По всем свободным местам, где только можно было расположиться стояли группы подростков разношерстного разного возраста и залипали с телефоны. После звонка они шли в класс, не отрываясь от экранов. Глядя на них, я вспоминал свои школьные годы и утверждался во мнении, что отсутствие смартфонов, несомненно, относится к плюсам моего детства.

Вот, наверное, и все что можно было сказать о жизни школы на переменах.

Шумно. Организованно. Масштабно. С приключениями. Думаю, что будь возможность, я бы вернулся в школу.

Мне приходилось довольствоваться просмотром записей с камер видеонаблюдения. Они помогали мне скрасить время в процессе моей охранной деятельности. Помимо любви к чтению книг, которое я планировал в себе развить, благодаря выдавшейся возможности, и которое так и не развилось. Помимо неторопливых обходов, которые и не были по большому счету необходимы при наличии такого количества камер, помимо легких разминок, которые рекомендовал врач. Записи камер были в общем списке.

В столе я нашел книгу записей, о которой говорил Семеныч, не сильно болтливый старик охранник. Ее я обнаружил много позже своей первой смены. Тогда, когда однообразие школьной жизни на переменах смотреть наскучило, когда мысль, о том, что любителем Достоевского, Ахматовой и Кинга мне не стать, когда понимание, что на рабочем месте можно и сладко поспать еще не пришло, я достал из нижнего ящика стола толстую книгу записей. Она не относилась к обязательным атрибутам. Журнал учета рабочих смен с рапортами о заступлении на вахту и сдаче ее дневной смене был отдельным экземпляром. Он мирно лежал на столе и открывался два раза в день, чтобы расписаться в графах «Смену сдал», «Смену принял». Совсем другая толстая тетрадь для учета, исписанная на добрую половину, была скорее способом переговоров между сменами. О ней стоит поговорить отдельно.

Синяя обложка, стертая по всему периметру, с отбитыми углами имела весьма потрепанный вид. Поверхность полностью заклеена скотчем, что не позволяло писать на ней ручкой, скорее была уже необходимостью, чтобы она совсем не развалилась. По корешку из-под скотча проглядывала предыдущая попытка восстановить жесткость обложки с помощью проклейки бинтом, промоченным в клее ПВА. Толщина книги говорила, что она склеена из нескольких книг учета, или, во всяком случае, я никогда не встречал такой толщины.

Я помню, как долго крутил ее в руках. Не понимаю, с чего вдруг возникло изначально мимолетное чувство опасности. Оно быстро сформировалось в устойчивую уверенность в отсутствии какой–либо необходимости с моей стороны открывать эту книгу. Ни внешний ее вид, ни предполагаемое содержание не должно было вызывать этого ощущения беды. Обычный журнал учета, используемый для записей.

В итоге я снова убрал ее в ящик стола, но как вы догадались, любопытство взяло свое, и книга снова оказалась передо мной. Думаю, что так поступил бы каждый. На ней не было запрещающих надписей, поэтому я не залез в чью – либо тайну.

Первая запись была сделана в далеком 1991 году. 14 мая, если сейчас правильно помню, хотя это совершенно никакого значения не имеет. Просто дата. Мне тогда было всего каких-то 9 лет. Я уже играл в хоккей, но пока не планировал связывать свою жизнь с ним. Как иронично. Тогда я еще не планировал, а сейчас уже не планирую. Тогда я еще не сломался. И все казалось прекрасным.

Записи в книге учета кратко описывали происшествия в течение дня. Две – три строки без пропусков, мелким, ровным, убористым почерком. В основном дата, такой-то охранник, без происшествий. Первые три четыре месяца ничего не менялось. Изредка в текст вкрадывались короткие изменения.