Ира притихла. Не оттого, что моя речь растрогала ее. Просто ее снова мутило и возвращение к реальности сопровождалось головными болями. Постанывая, она снова рухнула на диван. Дети не показывались на глаза, благоразумно они приняли решение переждать на кухне. По опыту они знали, что, пока маме плохо, безопаснее держаться от нее подальше, дабы не нарваться на резкое словцо или подзатыльник. Говорить с Ирой сейчас бесполезно, и в ожидании медсестры я устроилась в кресле и предалась воспоминаниям.

Прошлое.

Декабрь 1991 года – начало 1992 года

Этот период особо запомнился мне по двум причинам. Первая причина была масштабного характера. Именно в конце 1991 года подведена черта под эпохой существования такой крупной политической державы на мировой арене, как СССР. В декабре 1991 года Казахстан получил статус независимой Республики. Все к этому шло, но так или иначе случившееся всколыхнуло сознание народа. Привычный уклад жизни рушился на глазах, впереди предстоял период строительства неведомого нам капитализма. Мнения людей о том, хорошо это или плохо, разделились. Для кого-то капитализм стал возможностью обогащения, а кто-то так до конца и не смог избавиться от социалистического образа мышления. Какими будут изменения и как именно они коснутся каждого из нас – никто не знал. Но ожидание грядущих преобразований нависло над всеми нами.

Вторая причина заключалась в моей личной глобальной трагедии. Тридцать первого декабря вечером папа возвращался с работы. Он уже почти подошел к дому, когда услышал женский крик о помощи. Отец был настоящим мужчиной и неравнодушным человеком. Он тут же бросился на подмогу. Как позже свидетельствовали соседи, видевшие происходящее из окон своих квартир, молодой человек ударил девушку по лицу, а когда она упала, стал с особой жестокостью пинать ее ногами. В этот момент подоспел мой отец. Он попытался оттащить неизвестного в сторону, в ответ на это получил сильный удар в челюсть. Папа, как я уже упоминала, невысок, но крепок и хорошо развит физически. Защищая себя, он ударил нападавшего несколько раз и сбил его с ног, чем еще сильнее разозлил ублюдка. Когда отец заметил блестящий клинок в его руке, было уже поздно. Он получил два ножевых ранения: в область живота и сердца. Последний стал для него смертельным. Он скончался еще до приезда скорой. Убийцу так и не нашли. Девушка, которая могла дать какую-либо информацию о личности преступника, сбежала, как только завязалась драка. А свидетели в темноте не разглядели его лица. Да и расследование спустили на тормозах: в период таких масштабных преобразований никому не было дела до убийства моего отца.

Этот день стал самым страшным в моей жизни. Я помню, как мы с мамой готовились к встрече Нового года. В зале стояла большая елка, празднично сверкающая разноцветными огоньками, в доме пахло хвоей, смолой и мандаринами. Я нарезала оливье и вторила телевизору песню «Если у вас нету тети…» из всеми любимого кинофильма «Ирония судьбы», ставшего традицией каждой советской семьи. Даже мама в тот день пребывала в необычайно хорошем расположении духа. Никто из нас ничего не почувствовал, у меня не защемило сердце от неясной тревоги, не было и тени беспокойства или предчувствия надвигающейся угрозы. В общем, никаких волнений, которые так часто описывают люди, потерявшие близкого человека. Для меня ничто не предвещало беды, даже когда раздался телефонный звонок. Обычный, будничный звонок. Я пошла в коридор, чтобы снять трубку, но мама опередила меня. Я стояла в дверях кухни и смотрела на ее улыбающееся лицо. В одной руке мама держала хрустальную вазочку с ярко-оранжевыми мандаринками, которую не успела донести до стола.