Перед глазами была достаточно просторная лаборатория, особенно учитывая, что в ней работал всего один человек. Вдоль стен стояли шкафы со склянками и контейнерами, а также различное оборудование. Аппарат, поддерживающий жизнь Серафима, располагался в углу, по диагонали от входной двери, и занимал довольно много места. Слева был приземистый ящик с крышкой из толстого стекла, под которой лежало несколько странных предметов: артефакты Древних. В центре же помещения располагался огромный многофункциональный стол с голографическим проектором, различными манипуляторами и инструментами. А рядом, облокотившись на столешницу, на простеньком стуле сидел Айзек.

Это был высокий худощавый парень, выглядевший несколько моложе своего возраста. Гладко выбритая голова отражала яркий свет потолочных ламп, а вот на лице уже появилась небольшая щетина. Бледно голубые глаза смотрели в сторону Серафима очень печальным взглядом. Айзека можно было бы назвать достаточно привлекательным молодым человеком, если бы не огромный шрам, протянувшийся от правого уха через нос и всю левую щеку. Больше в его облике не было ничего примечательного: стандартный лабораторный халат, рубашка и брюки. Разве что выделялся наруч-компьютер на левой руке. Такие сейчас были у многих военных медиков Генериса, и у Айзека он остался после армии.

– Ты уверен, что стоило это делать? – осторожно начал разговор Серафим.

– Уже все равно. Мне не дадут помочь тебе. И не дадут закончить мою работу. Перевернут саму ее суть с ног на голову. А тебя пустят в расход, когда посчитают нужным.

– Не раскисай. Расскажи мне лучше о своем проекте, о том каким его видел ты. Все равно услышанное я не унесу дальше этой комнаты.

– Да, моя работа. Я ведь действительно хотел помочь другим.

– Конечно хотел, раз стал военным врачом.

– Военным? Нет, так сложились обстоятельства. Но лечить других я хотел всегда. Мы смогли спасти немело людей, иногда работали прямо не земле, в грязи. Но я считал, что смогу сделать больше, стал собирать материал, исследовать. И, в конечном итоге, достиг цели. Тогда я работал на Скардаме первый раз. Мы занимали большую исследовательскую станцию, изучали различные микроорганизмы в местных озерах и реках. Но глава экспедиции разрешал заниматься и своими проектами в свободное время.

– Ты разрабатывал какой-то препарат?

– Нет, это было потом. Первым шагом стало создание генно-модифицированного животного. Это был средних размеров ящер с невероятной способностью к регенерации. Результат получился даже лучше ожиданий: он мог невероятно быстро на месте почти любого органа вырастить временную замену из особых клеток, способную выполнять основные функции оригинала.

– То есть мог вырваться из пасти более крупного зверя с оторванной конечностью или пережить смертельную для другого внутреннюю травму?

– Именно. И потом ему не приходилось адаптироваться к покалеченному телу. Далее в ход шла способность к регенерации. Вместо временного органа постепенно появлялся постоянный. Замена имела ограничения как по функционалу, так и по времени существования, которого, однако, почти всегда хватало для восстановления. А вот уже вторым шагом должно было стать создание сыворотки, способной временно наделить такими свойствами и человека.

– Интересно. Если верить твоему описанию, полевая медицина вообще перестала бы быть нужна.

– Ну, это не совсем так, – несколько смущенно ответил Айзек. – Подобный препарат применялся бы только в крайних случаях, так как его использование сильно истощает организм. К тому же удалось скопировать не все свойства оригинала. Я предпочел увеличить скорость роста временных органов, пожертвовав сроком их жизни и увеличением регенерации. По задумке, серьезно раненный боец вводил себе сыворотку и за считанные секунды возвращал боеспособность. У него в запасе было бы от шести до восьми часов, чтобы дождаться медицинской помощи.