– Я… я… – барон начал заикаться от дерзости графа, ведь только что дамское общество чуть не рукоплескало его остротам, не лишённым пошлости и показному изяществу в манерах, – я вызываю вас на дуэль.

Всё это время, Апраксин молча наблюдал за его неловкими потугами как-то да выбраться из неловкой ситуации и вот, наконец она разрядилась. Барон, прижатый к стенке, прямым вызовом Апраксина с одной стороны и неотступным наблюдением дамочек с другой, не столько из желания, сколько вынужден был бросить вызов, дабы не быть опозоренным. И сей момент не был упущен Апраксиным: Дагмар типичный пустозвон, – кому создали образ, который приукрашивали, поддерживали, – предстал тем, кем он и был на самом деле. И, уверовавший в придуманный образ, одного он не учёл: того, что Апраксин смело примет его вызов, лишив тем самым дорог к отступлению.

– Время и место, барон Дагмар, – спокойно ни единым жестом, не выдавая своего состояния, ответил на выпад граф.

Барон Селиньи, редко упускавший возможность поприсутствовать в женском обществе, большой поклонник женских прелестей, в числе других приглашённых, оказавшийся невольным свидетелем их диалога, попросил позже подойти Апраксина, на что тот кивнул головой утвердительно.

Противники: Апраксин, словно ничего и не произошло и Дагмар, весь сошедший с лица, отошли в сторону обсудить детали предстоящей дуэли. Супруга Апраксина, оттеснённая дамами в глубь залы, осталась в полном неведении о произошедшем инциденте между её супругом и бароном, нанёсшим ей оскорбление. Граф и Дагмар условились драться на пистолетах на чёрной речке на следующий день пополудни. Дагмар, как лицо оскорблённое, обещал прислать секунданта поутру для дальнейших условий, с чем Апраксин великодушно согласился.

Не только на пистолетах, но и на шпагах граф мог дать фору многим бретёрам. Школа фехтования, где преподавали известные мастера, неоднократно доказывавшие своё умение в реальных схватках, раскрыла ему достаточно знаний, чтобы не трусить перед противником, будь он в своей категории или значительно превышающий его. То, что Дагмар представляет из себя подлинного бретёра, Апраксин несколько сомневался. Его убеждённость в собственной правоте подтвердилась после беседы с бароном, он подошёл к Селиньи.

– Александр, я всецело на вашей стороне. Но не опрометчиво ли поступили вы, соглашаясь на дуэль? – задал едва ли не первым вопросом Селиньи, подбив сигару и прикуривая от свечи, которую снял с жирандоля, уже находясь в комнате, где можно было поговорить, не опасаясь быть подслушанным. Сизый дым на мгновение скрыл его лицо от Александра.

– А в чём дело? Разве не он оскорбил мою супругу? И не моя ли обязанность, как мужчины и как дворянина, защищать честь супруги?

– Вы правы, это ваше право, и я всецело на вашей стороне, и никто не собирается отнимать их у вас. Дело в том, что барон Дагмар является профессиональным бретёром, как о нём говорят. Дуэлянтом. Надеюсь, вы понимаете о чём я веду речь?

– Разумеется, господин барон. Но ведь и я не лицеист.

– Не лицеист, в этом вынужденно, да соглашусь, только одно дело спарринг, когда вы уговорились, с соперником, что опасных ран нанесено не будет и другое реальная схватка, когда вы наносите удар друг другу, не утруждая себя думами о последствиях.

– Мы договорились на пистолетах, – подчеркнул Апраксин, как если бы сей факт что-то менял в деле. Вид блаженства, что демонстрировал барон, подтолкнул и его тоже прикурить сигару.

– Дай то Бог, чтобы вам выпал жребий стрелять первым, – только и смог произнести барон.

– Премного благодарю вас, господин барон за содержательную беседу. Прошу прощения, но я вынужден откланяться. Честь имею, – Апраксин удалился, ничуть не заботясь о завтрашнем дне. Да и что можно изменить думами, если во многих случаях решает право первого выстрела? Да и в его жизни это не первая дуэль. Но тогда они сражались на шпагах и условием было до первой серьёзной крови. И в схватке на шпагах, ты всегда можешь отвести острие клинка, пулю же не отведёшь. Но и в этой ситуации не проще ли отдать всё на волю Провидения?