– Лизавета, что могу сказать, всяко бывало в дороге, когда и денег приходится подсунуть, дабы беспрепятственно или без излишней волокиты проехать, а когда и до нужных людей обращаться, разве предугадаешь все? Может быть, лучше дождаться Александра? У него и шансов и возможностей поболе будет…
– Так от него уже который месяц никаких вестей, что я вся теряюсь в догадках: не случилось ли с ним чего?
– Александр, он не пропадет, у него жизненная хватка есть, дочка, – Вахруша, как умел успокоил дочь и еще в нескольких словах объяснил отдельные тонкости, с которыми возможно могут столкнуться в пути. – Я сам бы поехал, если б не нездоровье, да и лета тож дают о себе знать.
Вахруша Бахметьев за эти годы заметно сдал, седина явно обозначилась на голове, и морщин прибавилось на лице. Только недавно, казалось бы, легко ступа
О том же Вахруша предупредил Ефремушку, которого Лизавета запросто могла подговорить отправиться в дорогу.
– Господин Бахметьев, да разве я могу каким-нибудь образом ослушаться? Благословите на дорогу, тотчас и отправимся.
– Вот это по-мужски, – похлопал Вахруша Ефремушку по плечу своей крупной пятернёй.
И только в конце апреля месяца, они наконец-то, собравшись выехали в обратный путь, чтобы, решив некоторые вопросы в Санкт-Петербурге, отправиться уже дальше. Дороги подсохли и, если они приехали на санях, в обратную дорогу вышли на колёсах. И данный факт был одним из удержавших надолго факторов: искали мастера способного вскорости поставить карету на колёса.
Расходы, понесённые Бахметьевым за переделку экипажа, Ефремушка обещался возместить по приезду в столицу, но Вахруша только отмахнулся:
– Ефремушка, карета-то, для моей же дочери, какие могут быть финансовые обязательства? Даже слышать о том, не желаю…
– В таком разе, премного вам благодарны от всего сердца и души…
– Взаимно, Ефремушка. Ты мне тоже немало помог в бумажной рутине…
Но ещё с неделю они погостили и в одно утро выехали в дорогу. Экипаж сработанный на совесть, шёл легко, не издавая привычных стонов и скрипов, вечных спутников старых экипажей, когда небольшая выбоина перекликается во всех углах кареты…
Глава 7
Лизавета возвращалась от Мейера, когда на безлюдной улице ее карету окружила шайка разбойников. Слышала она про лиходеев, но и все равно выехала одна и вот он результат ее беспечности. Нелюди препятствовали проезду, стащили с облучка Петрушу, едва ли способного хоть как-то оказать сопротивление разбойникам после удара чем-то схожим на дубинку, распахнув дверцу кареты, они потребовали Лизавете выйти.
О том, что она одна, знали заранее или догадывались, поскольку об аресте и высылке Апраксина в Санкт-Петербурге не знал только ленивый. Страх завладевший Лизаветой мешал думать, да и что бы она могла сделать против нескольких опьяненных возможностью наживы разбойников? Да почти ничего.
– Какая краля! Ты посмотри, – протянул гнусавым голосом ближний разбойник, разглядев Лизавету и, найдя её прехорошенькой. – давненько наше общество не украшала дама столь хороших форм.
– Ты каменья ищи, деньги, остолоп хренов, – прикрикнул на него другой, зная, что в любую минуту могут появиться стражники или еще кто, способный помешать разбою. В силу возраста он давно потерял интерес к прекрасному полу, но скрывая свою немощь в этом деле, предпочитал переводить тему в иное русло. Как и лисица из древней басни, что, не дотянувшись до гроздей винограда, отмахнулась, сославшись на не дозрелость ягод.
– Так я и о том не забываю, – в ответ огрызнулся товарищ, а глазами так и сверлил Лизавету. Только какая-то неведомая сила сдерживала его от того, чтобы предпринять что-либо по отношению к ней. Не страх перед Богом, о том он едва ли когда задумывался и уж тем более не страх перед людским судом останавливал его от того, чтобы от слов перейти к дальнейшему. Он и сам был в полном неведении, но руки будто онемели у него, когда Лизавета взглянула ему прямо в глаза своими синими глазами.