Джо сбросила штопаную-перештопаную куртку, прежде чем осмотреть остальную одежду.

Она, как и две другие женщины, предпочитала мужское платье. Оно и понятно: выполнять такую работу в юбке было бы не слишком удобно.

Джо резко повернулась к нему.

– Ты меня сдашь властям, когда вернемся домой? Донесешь, что я убийца?

У Эллиота отвисла челюсть от ее слов и враждебного взгляда.

– Нет, с чего ты взяла?

– Это делает тебя соучастником убийства.

– Ничего страшного.

– Когда доберемся до Химмель-хауса, я могу сделать что-нибудь по-настоящему страшное.

– К чему это все, Джо?

– К тому, что тебе лучше вернуться домой: я сама выполняю свою работу. О друзьях тоже не беспокойтесь: я прослежу, чтобы они вернулись в Англию живыми и невредимыми, обещаю.

В ее тоне не было презрения – только усталость, сильная усталость.

Эллиот шагнул ей навстречу. Фонарь был у него за спиной, так что он мог ясно видеть ее глаза. При ярком свете зрачки Джо сжались до точек, так что явственно была видна необычная радужка. Издали ее глаза казались просто серыми, но если присмотреться вблизи, то в них можно было увидеть весь спектр от графита до серебра – сотни оттенков серого, самый темный из которых располагался с наружной стороны.

– Думаю, я просто последую за тобой, если не возражаешь, – сказал Эллиот.

Его взгляд метнулся к губам Джо, когда она спросила едва слышно:

– Какого дьявола ты творишь, Эллиот?

Только тут он понял, что наклонился к ней слишком близко. В ушах отдавалось биение собственного сердца, и кровь стучала в висках.

Он с усилием оторвал взгляд от ее рта.

Завитки ее поразительно светлых волос танцевали в лунном свете, словно радуясь избавлению от уродливой вязаной шапки, которую Джо носила, чтобы скрыть все их великолепие.

Она подняла руку и отбросила волосы с лица хрупкими пальцами, изящными, несмотря на обломанные ногти и множество порезов и шрамов.

Эллиот жадно рассматривал ее, наслаждаясь ее прохладной красотой и совершенством узкого орлиного носа, высоких острых скул и такой бледной кожи, что было видно голубой рисунок вен на висках.

– Мне нравится, как ты произносишь мое имя, – сказал он хрипло, словно умирающий от жажды.

И он действительно умирал, и только одно могло утолить эту жажду.

– Что тебе от меня надо? – с трудом выдавила Джо и шумно сглотнула в повисшей ночной тишине.

Эллиот не знал, который час, но не сомневался, что уже наступил тот самый, поздний ночной, когда плохие идеи кажутся хорошими.

– Тебя, Джо. Я хочу тебя.

Может, Эллиот сделал шаг ей навстречу, может, Джо к нему – результат от этого не изменился.

Джо много раз представляла себе близость с Эллиотом: каковы на ощупь его мышцы, кости и сухожилия. Все оказалось таким, как она представляла, только лучше, когда он прижался к ней всем телом, сильный и горячий, где надо – гибкий, где надо – твердый и рельефный.

– Джо, – сорвалось с его губ, когда он накрыл ее рот своим.

В ней словно лопнула струна. Руки обвились вокруг его шеи, тела прижались друг к другу, и она охотно открылась ему.

Джо уже имела некоторый опыт общения с мужчинами, но ни разу не испытывала таких ощущений – ничего настолько жаркого, умелого и полного уважения. Его губы были нежными, но уверенными, сердце билось в унисон с ее собственным, быстро и сильно. Его рот был таким горячим и сладким, дыхание отдавало розмарином, веточки которого он так часто жевал.

Он взял ее лицо в ладони и чуть отстранился, чтобы взглянуть в темные глаза.

– Ты меня околдовала.

Его тон и голодный взгляд впечатлили ее куда сильнее, чем слова: она словно лишилась дара речи – что тут ответишь? Джо всегда предпочитала словам дело, а потому просто впилась в его рот.