– Кто ты, шайтан залётный, чтобы самому Чулай-бею с тобой разговаривать? Поклонись, попроси по-хорошему, и тогда я, может… – договорить он не успел. Поклониться – значит признать себя младшим, чего в моей ситуации делать было нельзя категорически: тут же на шею сядут и ножки свесят, а потом обдерут до нитки.

– Поклониться – это ты хорошо придумал, только чего же сам про вежливость забыл? – улыбнувшись, спросил я. – Поклонись.

– Я? – удивился начальник охраны, а потом заржал, словно я сказал что-то смешное. Некоторые солдаты поддержали командира, посмеиваясь, но большинство лишь ухмыльнулись и продолжали держать нас на прицеле. – Чтобы я кланялся какому-то залётному шайтану?

– Ага, ясно. Старость, наверное? Да и вообще, забыл, как это делается? – улыбнувшись, спросил я. – Не переживай, я напомню. Смотри, берёшь и…

Одной рукой я поставил щит, чуть ниже пояса стоящего перед нами главы гвардии, а второй активировал у него за спиной пресс. Первые мгновения ничего не происходило. Затем не прекративший смеяться Услалан вдруг покачнулся и, чтобы удержать равновесие, замахал руками, но это не сработало, его продолжало гнуть к земле. Тогда он постарался отклониться назад, прибегнув к помощи доспеха, но сервоприводы лишь бессильно взвыли, начали искрить, а затем лопнули, и начальник стражи замер, склонив голову и тяжело ухая.

– Вот, правильно, – кивнул я. – Вежливость – прежде всего. А теперь разгибайся и пошли к твоему начальству.

– Шайтан! Верни меня на место! Сделай, как было! – прохрипел глава портовой стражи, а его подчинённые в недоумении переглядывались, не решаясь первыми открыть огонь, но и не смея отойти от начальника. Можно было, конечно, всех их обезоружить, но это же сражу приставлять, караулить…

– Чувствую, совсем плохо у местного бея с подчинёнными. Не понимают, ни кто перед ними, ни что можно говорить дорогим гостям, а что нет, – вздохнул я, обходя скрючившуюся фигуру. – Идём, что-то мне подсказывает, что начальничка мы и без посторонней помощи найдём без проблем.

– Стой! Вернись! Шайтан алубын дах! – продолжал ругаться военный, когда к нему подбежали подчинённые. – Помогите!

– Они сами справятся, – ответил я на молчаливый укор в глазах Ангелины.

Зеркальные двери распахнулись, и я, наконец, вздохнул с облегчением. Здесь стояла прохлада и свежесть. На полную работали кондиционеры, а окна оказались затемнены и не пропускали ультрафиолет. И, что характерно, внутри нас тоже ждали. Но в этот раз не стража, а одинокая девушка в слишком короткой вызывающей юбке и с выражением полной покорности на лице. И что-то мне подсказывало, что вырядилась она совсем не как благочестивая женщина.

– К местному начальнику порта, – приказал я, и девушка, кивнув, тут же засеменила по коридору. Вот тут мы и столкнулись с первой проблемой, в здании не нашлось тяжёлого грузового лифта, а тот, что был, вместил лишь нас четверых.

– Лестницы тебе в помощь, – усмехнувшись, помахал я товарищу, когда секретарша нажала на кнопку закрытия дверей.

– Ненавижу лестницы, – раздался обречённый голос Тарана. И я его отлично понимал, подниматься по узким ступеням в резонансной броне – тот ещё вид мазохизма. Но что поделать, летать он не умел, а обучить моему приёму с прессом и рывком я всё никак не успевал.

– У него что, фетиш такой? – недовольно проговорила Ангелина, когда мы вышли на самом верхнем этаже, где нас встречала ещё одна полуголая девушка. На сей раз не в юбке, а в прозрачных штанах-шароварах и небольшом не вмещающем грудь лифчике. Судя по лицу девушки, она давно смирилась со своей участью, что бесило мою боевую подругу, да и меня не радовало. Так что в кабинет бея я вошёл, едва не выбив дверь ногой.