– И всё же именно вы с Долгоруким закрыли его от покушения, – заметил я, взглядом показав на увечья. – И заплатили за это немалую цену.

– Там были не только мы, бо́льшая часть гвардейцев просто погибла на месте. А мы… скажем так, это наш долг, прикрыть императора своими телами, если больше мы ничего сделать не можем, – не слишком довольно проговорил Мирослав. – К тому же кто мог знать, что эти твари создадут… подобное.

– Можно хоть немного подробностей, чтобы понимать, с чем мне, возможно, придётся иметь дело? – поинтересовался я. – А то в училище ходит море слухов, но никакой конкретики.

– Незачем тебе об этом думать, потому что не будет ничего подобного в твоей жизни, – отмахнулся Мирослав, но тут же поднял ладонь задумавшись. – Но с твоей удачливостью и незамутнённым везением попадать в абсурдно опасные ситуации, может, и есть смысл. Умудрился же ты при контроле службы безопасности быть дважды похищенным?

– А… то есть это теперь не их провал, а моё везение? – протянул я, и сидящий рядом Строгонов резко закашлялся.

– Считай, как знаешь. Выводы были сделаны, виновные наказаны, – ответил Мирослав, с кривой ухмылкой посмотрев на денщика. – Культ «Детей Господа» завербовал одного из секретарей государя. Ординарца княжеских кровей, наследника рода Штольц. Ему промыли мозги, выкачали внутренние жидкости, насытили жидкой взрывчаткой и заставили прийти во дворец на совещание министров.

– Живая бомба? – ошарашенно проговорил я. Даже для меня, человека с достаточно богатой фантазией, это было за гранью добра и зла. – А что его родственники? Свидетели?

– Мертвы. Их использовали в ритуале, подвесив за ноги, вскрыли горло и кровью начертили пентаграммы по всему особняку. Оставшиеся дальние родственники ни в какую не хотят приезжать в Петроград, – ответил Мирослав. – Предпочитают оставаться в Германии. Хотели особняк продать, но фото просочилось в прессу, так что вряд ли это проклятое место теперь кто-то купит.

– Ну, смотря, какая у него цена будет, – проговорил я, делая себе пометку. Бароном я ещё не стал, и все шансы, что и не стану, а вот недвижимость для моих собственных нужд очень может пригодиться. Особенно если она стоит существенно ниже рынка. Нужно только выждать, пока зарубежные владельцы вконец отчаются продать дом. Как раз полгода-год у меня есть.

– Цена… есть вещи, которые невозможно купить ни за какие деньги, – покачал головой Мирослав. – Ты должен это усвоить. Дворянская честь, репутация – это не то, чем можно разбрасываться даже в мелочах. Возьмём для примера тот же особняк, сейчас он прочно ассоциируется с культом «Детей Господних». Если ты его купишь и заселишься в него, вначале тебя будут считать храбрецом и человеком без предрассудков. Затем через совсем короткий промежуток времени, пойдут слухи о том, что ты можешь и сам быть связан с культом. Поверь, люди легко верят в такую чушь.

– И что дальше? Умные люди не купятся на подобную ложь, – поморщился я при мысли о развеявшемся идеальном плане обогащения.

– Умные как раз не пренебрегают даже такими мелочами. Все противники культа сделают у себя пометку. Начнут внимательней присматриваться к слишком быстро взлетевшему юноше. И те, кому надо, увидят… тебя. Во всей красе, – усмехнулся Мирослав, раскрытой ладонью ткнув в мою сторону, словно взвешивая. – Слишком быстро возвысившийся, слишком удачливый, слишком…

– Они и так обратят внимание, уже обратили, а после турнира будут смотреть ещё тщательней. Но пока они думают о других причинах, а стоит им только дать повод, и количество твоих врагов может резко вырасти, – подытожил граф. – Культ в столице ненавидят не многим меньше, чем бомбистов и смутьянов.