– А если энергия, вложенная в щит и меч, одного порядка? – на всякий случай уточнил я.

– Значит, это скорее второй меч, или противник, к которому не стоило лезть. Например, благородный, князь чистой крови или великий князь. Впрочем, даже мужчины в столь древних родах чаще всего обладают стихийными клинками, они со вчерашним простолюдином биться не станут, – отмахнулся Дали.

– А с графом? Тем более занявшим место их протеже? – прищурившись, уточнил я и, похоже, попал в болевую точку.

– Такое… возможно, – старательно расплывчато сказал Дали. – Но для этого вам все же придется занять место наследника графов, а вы этого…

– Именно так. Я здесь для этого. Чтобы вы, матерый, хоть и обоссанный, волк, обучили молодого щенка тому, чему посвятили всю свою жизнь, – проговорил я, глядя прямо в глаза преподавателю.

– Щенок… ох, щенок, – многообещающе улыбнулся Дали, что-то прикинув. – Ты пройдешь через муки, боль и унижение. Но, если выдержишь, у Геннадия не будет над тобой преимущества к концу учебного года. А теперь, локоть выше! От кисти, раз!

– Фигово выглядишь. – заметил уставший, но довольный Шебутнов, когда мы с ним встретились на вечернем построении. Но я лишь улыбнулся. Болело все – кисть, локоть, ноги, плечи и в первую очередь самолюбие. Учитель фехтования нещадно лупил меня своей розгой, но я добился своего – больше он надо мной не издевался.

– Нет, стойте, к нему нельзя, – раздался из коридора испуганный голос секретарши, и Меньшиков аккуратно отложил документы в большую папку, а ручку в специальную малахитовую держательницу, когда-то подаренную ему лично князем Демидовым.

– Нам можно, – ответил спокойный, бархатистый мужской голос, и дверь в кабинет распахнулась словно от пинка.

– Что вы себе позволяете?! – возмущенно спросил Меньшиков, но договорить не успел. Прямо ему на стол, снося все бумаги, дорогущий гарнитур и расплескав чай по персидскому ковру, рухнуло грузное, окровавленное тело, в котором князь с огромным трудом узнал своего управителя и распорядителя имуществом училища.

– Прошу вас ознакомиться, протокол допроса, – улыбаясь, сказал Мирослав Суворов, и на стол рядом с хрипящим и булькающим кровью мужчиной легла бумага.

– Не понимаю, при чем тут я? – нахмурившись, произнес Константин, но бумагу принял и пробежал глазами по первым строчкам. – Я, Никодим Сафронов, будучи в здравом уме… являюсь слугой князя Меньшикова и… все совершал по его прямому приказу… Это же чистой воды бред.

– Бред? Очень рад это слышать, – улыбнулся Мирослав еще шире, и его улыбка стала похожа на оскал. – Значит, он не является слугой вашего рода, равно как и доверенным лицом? В таком случае прошу прощения, мы зря вас побеспокоили и немедля направим его в жандармерию.

– Стойте, – вскочил Меньшиков, мгновенно соображая, что может наговорить находящийся в таком состоянии управитель. Нет, самому Константину это не грозит ничем, но слухи пойдут самые разные, некоторые предприятия могут оказаться под угрозой, а ведь есть еще и совершенно не входящие в род, но очень прибыльные отросли.

– В чем дело? – недовольно спросил Мирослав.

– Прошу прощения, я ошибся. Вы так избили моего слугу, что я его и не узнал вначале. Конечно, это мой служащий, слуга моего рода, и он находится под нашей защитой, – быстро собравшись с мыслями, проговорил Меньшиков, становясь с каждым словом все уверенней. – И вам придется ответить за самоуправство с моим слугой!

– Конечно, – состроив недовольную гримасу, проговорил Мирослав. – Конечно. Надеюсь, все все слышали, записали и отразили?