Что и говорить, за этими строчками видишь жадного до впечатлений, google-опытного путешественника, на подъезде к Цюриху уткнувшегося в iPad. Но во времена Карамзина переносных компьютеров точно не было. А потому от его сочинения веет пыльными справочниками и кабинетной затхлостью.

Насколько же ярче слова Федора Васильевича Ростопчина: «Город Цилинциг мал, дурен и ничего не заключает примечания достойного; в нем, так как и во всех немецких маленьких городах, лучшие строения – ратуша, кирка и почтмейстеров дом»[33].

Не Карамзин, а Ростопчин почувствовал и предвосхитил русскую словесность. Только что приведенная цитата для нас, читателей XXI века, звучит так же современно, как, например, написанное Ильфом и Петровым. Сравните сами: «В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть»[34].

Возникает вопрос, почему литературный стиль нашего героя стал таким простым, близким к обычной речи, но в то же время изящным? «А потому, – отвечают исследователи его творчества, начиная с Николая Саввича Тихонравова, – что Ростопчин не занимался литературой профессионально, по крайней мере, в период написания “Путешествия в Пруссию”», писал не для публики, а для себя».