Через несколько дней Камилло вернулся в Гринцане, а Анна – в Геную. На этот раз их разлука сопровождалась активной перепиской. Она писала много и часто, он – много, но в дальнейшем все реже и реже. Ее чувства к нему были жгучи и всепоглощающи, а его – хоть горячие и глубокие, но с долей разума и логики. Она, с присущей ей эмоциональностью, желала быть полностью по́нятой и принятой им, а он был занят вопросами бизнеса, денег, карьеры, а также отношениями с другими женщинами и только время от времени стал находить возможность для общения с ней. Постепенно проступало психологическое и эмоциональное различие двух личностей, которое в конечном итоге должно было чем-то завершиться.

Это несовпадение внутренних вселенных между ними сказалось и на общественных делах. Со всей импульсивностью маркиза бросалась в политику. Например, она была страстно увлечена республиканскими идеалами, которые проповедовали Джузеппе Мадзини и Франсуа Распай. Считала их идеи способными привести Италию к свободе и объединению, собирала средства в поддержку революционеров и «Молодой Италии». Кавур же, повзрослев, стал более осторожен и всячески дистанцировался от открытых высказываний и поступков. Теперь он старался оказать на нее влияние, продвигая мысль, что крайне левые идеи не могут привести к общественному благу, а также не способны стать объединяющей платформой и основой для рождения независимой Италии.

Подводя черту под отношениями Кавура и Джустиниани, Смит полагает, что возобновившийся в 1834 году роман «частично вернул ему (Кавуру. – Прим. авт.) уверенность в себе. С ее стороны, хотя у нее были и другие любовники, это было действительно глубокое чувство. С его стороны, скорее всего, основное желание было обладать восхищенным и бескорыстным другом в тот момент, когда он чувствовал себя одиноким и неудовлетворенным. Ее мужу было явно скучно с ней, и он, похоже, поощрял их отношения, как и родители Кавура, которых, возможно, беспокоила его болезненность. Однажды он пообещал, что посвятит ей остаток жизни, но достаточно быстро признал, что это невозможно. Обвиняя себя в том, что причинил ей боль, молодой любовник посоветовал ей вернуться в свою семью. Анна была неуравновешенной и истеричной по характеру и через несколько лет покончила жизнь самоубийством.

У Кавура были и другие любовные связи, некоторые из них одновременно, одна или две, возможно, более чем случайные. Ему было лестно думать, что он обладал исключительным искусством соблазнения, но лучше всего ему удавались отношения с замужними женщинами более старшего возраста, с кем был меньше риск обзавестись постоянной привязанностью. Он с одобрением воспринял совет Байрона в отношении ухаживания – “скрывать даже нежность, если ты мудр”»[55].

Последние годы, проведенные в Гринцане, стали плодотворными для развития Кавура. Этому, естественно, способствовало то, что он стал старше, уравновешеннее, а также осознал прежние достижения и ошибки. Курс «университета Гринцане» явно пошел ему впрок и вывел Кавура на новую ступень интеллектуального и духовного развития. В этот период он уже начал разрабатывать идеи, которые в последующем стали основой его политической идеологии. Будущий деятель все больше склонялся к принципу «золотой середины» в политике, стараясь избегать любых крайностей. Общество, по его мнению, должно было развиваться, не впадая в деспотизм и анархию, поэтому его не привлекали левые республиканские идеи и призывы Мадзини к революции, с одной стороны, и монархическо-аристократический абсолютизм – с другой. Образно говоря, Кавур был равноудален как от эшафота якобинцев, так и от плахи королей.