– Уже сейчас! – взволнованно прошептала Дейзи Смайт-Смит.

Энн еле заметно улыбнулась. Судя по всему, ее воспитанница совершенно не осознавала, насколько отвратительно играет.

– Вот уж радость, – с несчастным видом промямлила сестра Дейзи Айрис, трезво смотревшая на вещи.

– Выше нос! – попыталась подбодрить кузину леди Гонория Смайт-Смит. – Все будет хорошо, ведь мы же семья.

– Но не она, – заметила Дейзи, кивком указав на Энн.

– На сегодняшний вечер она станет членом семьи, – заявила леди Гонория. – Еще раз спасибо, мисс Уинтер. Вы и впрямь нас спасли.

Энн пробормотала в ответ несколько ничего не значащих слов, ибо никак не могла заставить себя сказать, что это не составило ей никакого труда или что она очень рада помочь.

Ей очень нравилась леди Гонория. В отличие от Дейзи она прекрасно осознавала, сколь ужасно звучит их квартет, но при этом не разделяла пессимизма Айрис и была готова выступить, ведь нельзя подводить семью, как нельзя нарушать традиции. До них на музыкальных вечерах выступали семнадцать других квартетов, составленных из представительниц семейства Смайт-Смит, и благодаря настойчивости Гонории этот зал увидит еще семнадцать квартетов. И при этом неважно, как звучит музыка.

– И все-таки это важно, – пробормотала себе под нос Айрис.

Гонория, легонько ткнув кузину смычком, напомнила:

– Семья и традиции – вот что важно.

Семья и традиции. Энн не возражала бы иметь и то и другое, хотя в прошлом это не принесло ей ничего хорошего.

– Видишь что-нибудь? – спросила Дейзи, прыгая с ноги на ногу, точно неугомонная сорока.

Энн даже пришлось дважды отстраниться, чтобы девочка не отдавила ей пальцы.

Гонория, стоявшая ближе всех к тому месту, откуда они должны были выходить на сцену, кивнула:

– Пустые места есть, но не много.

Айрис застонала.

– И так каждый год? – не удержалась от вопроса Энн.

– Как? – вскинула брови Гонория.

– Ну… э…

Есть темы, на которые не стоит говорить с племянницами своей работодательницы. Например, прямо высказываться об отсутствии музыкальных талантов у других юных леди. Или интересоваться вслух, всегда ли концерты в этом доме так ужасны, или в этом году он особенно не удался. И уж конечно, не стоит спрашивать, почему эти концерты продолжают посещать, если слушать их невыносимо.

Размышления Энн прервала пятнадцатилетняя Гарриет Плейнсуорт, проскользнувшая через боковую дверь.

– Мисс Уинтер!

Энн обернулась, но не успела ничего сказать, поскольку девочка объявила:

– Я буду переворачивать ноты.

– Спасибо, Гарриет. Твоя помощь весьма кстати.

Гарриет широко улыбнулась Дейзи, но та лишь презрительно скривилась в ответ. Энн же отвернулась, чтобы никто не увидел, как она закатила глаза. Этим девицам никогда не удавалось поладить: Дейзи была слишком серьезной, а Гарриет, напротив, легкомысленной.

– Пора! – провозгласила Гонория.

Девушки вышли на сцену и после краткого представления коснулись смычками струн. Энн же начала молиться.

Господи, еще никогда в жизни ей не приходилось прикладывать таких титанических усилий! Ее пальцы бегали по клавишам в отчаянной попытке угнаться за Дейзи, игравшей на скрипке так, словно она принимала участие в забеге.

«Это же нелепо, нелепо, нелепо!» – повторяла Энн мысленно. Странное дело, но ей казалось, что пережить этот концерт можно, лишь продолжая разговаривать с собой, ведь даже среди искушенных музыкантов данное произведение считалось весьма сложным для исполнения.

«Нелепо, нелепо… Так! До-диез!» Энн выставила мизинец правой руки и нажала на клавишу как раз вовремя – вернее, на две секунды позже, чем следовало бы, – и украдкой взглянула на слушателей. Женщина в первом ряду выглядела совершенно безучастной и вроде бы даже не представляла, где находится.