– Мне бы тоже этого хотелось.

Ведла вздохнул:

– Я верю вам, мессир. Но многие уже не верят. Точнее, сомневаются…

– Но кто еще видел этот призрак?

– Несколько купцов, которые поздно вечером возвращались через болота. Один молодой загонщик диких быков. И даже пограничный страж одной из восточных башен якобы видел вдали силуэт, принадлежавший покойному графу.

– Не знаете ли вы, где сейчас может быть Черник?

– Скорее всего, в «Днепровской переправе». Это таверна в конце улицы. Там он пропивает последние деньги.

Вместе они прошлись по переулку, вымощенному булыжником.

– Капитан Ведла, – промолвил Хоукмун, – неужто вы и впрямь думаете, что я мог предать графа Брасса?

Ведла потер переносицу:

– Нет, вы не похожи на предателя, герцог Кельнский. Но рассказывают такие правдоподобные вещи. Все, кто встречал этого… этот призрак… пересказывают одну и ту же историю.

– И все равно, живой или мертвый, граф Брасс не тот человек, чтобы стенать на окраинах города. Если бы он хотел… Если бы он и впрямь горел жаждой мести, не думаете ли вы, что он явился бы ко мне лично?

– Да уж, граф Брасс не из тех, кто колеблется. Однако, – капитан Ведла печально усмехнулся, – у призраков свои обычаи.

– Значит, вы все-таки верите в эту историю.

– Я не верю ничему и верю всему. Этому меня научила жизнь. Взять тот же Рунный Посох: кто из смертных может с уверенностью сказать, что было видением, а что происходило на самом деле?

Хоукмун принужденно улыбнулся:

– Я понимаю, о чем вы, капитан. Доброй вам ночи.

– И вам доброй ночи, мессир.

И Джозеф Ведла широким шагом двинулся в противоположную сторону, тогда как Хоукмун повел свою лошадь по направлению к таверне «Днепровская переправа». Таверна выглядела не слишком привлекательно. Краски давно потрескались, стены и крыша покосились, словно из здания кто-то вынул одну из центральных поддерживающих балок. Уже на подходе к ней чувствовался запах кислого вина, навоза, пережаренного прогорклого жира. Должно быть, это был самый грязный и дешевый кабачок в городе.

Пригнувшись, Хоукмун вошел в низкую дверь и увидел полупустой зал, слабо освещенный факелами и свечами. Перепачканный пол, засаленные грязные столы и скамейки, потрескавшаяся кожа старых бурдюков, выщербленные деревянные и глиняные кружки, оборванцы по темным углам, – все подтверждало первое впечатление Хоукмуна об убожестве этого заведения. Сюда приходили не ради дружеской беседы, а лишь для того, чтобы напиться побыстрее и подешевле.

Грязный маленький человечек с черными жирными волосами выскользнул из темного угла и широко улыбнулся Хоукмуну.

– Пива, мессир, или вина?

– Черник здесь?

– Да, мессир.

Хозяин таверны ткнул пальцем в сторону уборной.

– Думаю, он не заставит себя долго ждать. Позвать его?

– Нет.

Хоукмун обвел взглядом зал и устроился на лавке, которая показалась ему чуть менее грязной, чем остальные.

– Я подожду.

– Налить вам вина, чтобы скоротать время?

– Да, пожалуй.

Но не успел Хоукмун притронуться к своему бокалу, как появился Черник. Пошатываясь, он направился прямо к стойке.

– Еще кувшин, – пробормотал старый вояка, шаря по карманам в поисках денег. Он пока не замечал Хоукмуна.

Тот поднялся.

– Черник!

Солдат развернулся и едва не упал. Рука его тут же метнулась к поясу за мечом, который он давным-давно уже заложил ради выпивки.

– Предатель! Ты явился сюда, чтобы убить меня? – в мутном взгляде появились ненависть и страх. – Ты хочешь, чтобы я умер за то, что сказал правду? Будь здесь граф Брасс… Знаете, как называется это место?

– «Днепровская переправа».

– Да, я был там. Мы дрались бок о бок, граф Брасс и я, на Днепровской переправе против армий князя Рухтова, против казаков. В реке было столько трупов, что она изменила течение, а потом, когда орды князя Рухтова были, наконец, разбиты, в живых остались только граф Брасс и я.