Я повесила сумку на крючок в прихожей, скинула туфли и поморщилась, пошевелив пальцами на твердом деревянном полу. Подушечки обеих ступней горели, пальцы болели, а лодыжки ныли.

Наклонившись, мама тут же подняла туфли, как только я их бросила, и с укором покачала головой.

– Руби Грейс, это дизайнерские туфли. Их нельзя просто взять и скинуть. Отнеси их в свою комнату.

Если бы она только знала, где я сбросила их всего час назад.

– Да, мам.

Она протянула туфли, но не успела я повернуться к лестнице, чтобы подняться наверх, как мама снова запустила руки мне в волосы, пытаясь убрать беспорядок на голове, который возник из-за ветра. Я тем временем внимательно разглядывала еле заметные морщинки на ее лице и теперь, в девятнадцать лет, увидела в нем столько черт, похожих на мои, что это немного испугало.

Ее волосы были такого же огненного оттенка, что мои, хотя она носила каре. Наши носы пуговкой были почти одинаковыми. Ее глаза были цвета мокко, а мои – ореховыми, как у отца. Веснушки на ее коже проступали чуть заметнее, кожа была светлой, как у Белоснежки, а моя с легкостью покрывалась загаром на летнем солнце. Мама была очень худенькой и всего метр пятьдесят ростом, а мои формы были незначительны, но все же имелись.

Мы во многом отличались друг от друга и все же во многом были совершенно одинаковы.

Мне стало интересно, смотрю ли я на свое будущее, на женщину, которой стану сама: женой, матерью, носящей фамилию, известную всему городу.

Или, возможно, известную целой стране.

Мама вздохнула, оставив в покое мои волосы, и снова уперлась руками в бока.

– Почему бы тебе не подняться наверх и не переодеться? Отец будет дома через час. Поможешь мне с ужином, а заодно снова обсудим фотографов. Я уговорила мистера Джентри снизить цену. И нам нужно принять решение, лента или…

– Лента или жгут, – подавив вздох, закончила я за нее. – Знаю.

Я стала подниматься по лестнице, чувствуя, как ноют ноги при каждом шаге, но мама продолжила:

– Да, а твоя сестра сказала, что после ужина мы могли бы созвониться по видеосвязи и обсудить, какой оттенок розового выбрать для цветов. – Когда я направилась по коридору к своей прежней комнате, мама заговорила еще громче: – Ты не могла бы принести ту книгу? О, и…

– План рассадки гостей, – сказали мы в один голос. – Я принесу, мам. Скоро спущусь.

Закрыв дверь спальни, я прижалась спиной к деревянному полотну и закрыла глаза, упиваясь мгновенно наступившей тишиной.

Окажись на моем месте старшая сестра Мэри Энн, то от счастья она взлетела бы на седьмое небо. Сестра была старше меня на четыре года и, закончив колледж, тут же сбежала в Европу, одержимая мечтой стать дизайнером одежды. Вот только папа говорил, что на сегодняшний день она просто транжирила его деньги и целовалась с иностранными мальчишками. Не знаю, правда ли это, но в трех моментах уверена на все сто.

Во-первых, эти свадебные хлопоты пришлись бы ей больше по нраву, чем мне. Мэри Энн уверенно бы принимала решения, выбирала цвета и места за столом.

Во-вторых, я немного ей завидовала: сестра вырвалась из этого городка, улизнула от обязательств, возлагаемых на дочь Барнеттов.

И в-третьих, ее здесь нет. А даже если бы и была, то она точно не смогла бы спасти меня от нескончаемого списка приготовлений, которые предстояло завершить до свадьбы.

Я вздохнула, прижавшись головой к двери. Разве я не должна радоваться всем этим хлопотам? Не должна гореть желанием заняться рассадкой гостей, выбрать оттенок цветов, интересоваться фотографами, разрезанием торта и первым танцем? Ведь это моя свадьба. Она случается только раз в жизни, но мне скорее напоминает изнурительную работу, чем важное событие, о коем я мечтала с самого детства.