Он знал, не понаслышке, что все безумия когда-нибудь заканчиваются. Чувство полного опустошения в тот момент нереально хоть чем-то заполнить. Чаще всего хочется исчезнуть вместе с безумием, полностью, будто тебя и не было вовсе. Где найти ту черту, тот ступор, когда оно вершится, а ты способен остановить мгновение, чтобы после хотеть жить?! Одно такое безумие чуть не стоило Мирославу жизни, но пострадал другой человек. За это он расплачивается до сих пор своими гонорарами и тем, что вынужден оставаться в тени, публикуясь под псевдонимом. Реального автора в лицо никто не знает, его роль прекрасно исполняет его хороший знакомый. Эта тайна – его крест, нести который ему ещё предстоит долго, а возможно и всю жизнь… В голове крутились строки из стихотворения одной из его любимых писательниц и поэтесс – Тианны Ридак:

«Мало желать безумства, надо его совершить,

Чтоб закипали чувства, а после хотелось жить!»

Мирослав поймал такси и поехал домой. Делать у входа в редакцию ему уже было нечего. Он не сразу сообразил, что мог вот так вот, сходу поймать такси и рвануть спасать свою принцессу. Какое-то новое чувство внутри него, затмило сознание и помутило на время рассудок. День был испорчен, а до вечера было ещё далеко. Но он обязательно навестит Лиду позже, дома, хотя интуиция снова ему подсказывала, что вечером она домой не вернётся.

Илона уже начала привыкать к обстановке вокруг, к темноте, что её окружала. Она вторую неделю сидела в подвале дома и теряла не только вес, как желал Виталий Заломский, но и смысл жизни. А ведь ей пророчили большое будущее, она была балериной от бога. Ей не было равных, до тех пор, пока на спектакль не пришёл Виталий Валерьевич и не позвал её на выставку своих работ. Ей было всего семнадцать, прошёл лишь год с момента как она начала свою карьеру. Педагоги, все наперебой, говорили, что у неё дар свыше… только всё закончилось в один ужасный день. Тот день стал началом падения Илоны и продолжался уже второй год. Сначала всё шло более или менее хорошо, чувство ожидания какого-то блага, обещанного за труды, грело душу. Ожидание чего-то призрачного, но кажущегося возможным просто потому, что иначе быть не может и ей повезёт. Но дни шли, проходили недели, изнурительные тренировки, голодные обмороки, сутки без сна и всё ради забавы Заломского. Его мини балетная труппа в составе пяти балерин, должна была выступать прямо в холле галереи каждый вечер, если шла выставка. Развлекать гостей приходилось и в его большом доме, даже если народу было всего несколько человек, а то и вовсе – для одного Виталия Валерьевича. Иногда часами стоять неподвижно в неудобной позе, потому что он писал очередной шедевр. Как-то он ударил одну из девочек на глазах у остальных танцовщиц и она неудачно упала, её увезла скорая. Все ждали, что вскоре приедет полиция и всё наконец закончится, но увы… Всё продолжилось без изменений. За то время, что Илона провела здесь, ещё две балерины куда-то исчезли и их осталось двое. Что теперь с её подругой, она даже боялась себе представлять. Родители Илоны получали ежемесячные переводы, и из тех редких писем, что от них приходили, было ясно – сумма весьма приличная, если за год они смогли накопить и приобрести двухкомнатную квартиру в престижном районе. Она тоже писала им, но всё тщательно проверялось, вплоть до каждой запятой, что в итоге она отказалась вообще от переписки. Уж кто там и что сочинял, и отправлял её родителям, Илоне было уже всё равно.

Дверь в подвал открылась и на пороге показался Заломский. Он улыбался. Одет «папа»,– именно так они должны были его называть,– был как всегда с иголочки. Сегодня это классический смарт-кэжуал: джинсы, белая рубашка и тёмный кардиган. Седые волосы: коротко стриженные в височной части, но длинные на макушке и зачёсанные назад – идеальная укладка «андеркат» в ретро-стиле, как нельзя кстати дополняла образ. Его красивые зелёные глаза блестели каким-то изумрудным светом, особенно это заметно было из темноты подвала.