Ванесса огляделась и прошептала:

– А учителя знают?

Барон закатил глаза.

– Вот прицепилась правильная! Бат организует. С ним просмотр идёт.

Ванесса немного успокоилась. На щеках снова появился румянец.

– А-а, понятно. Всё официально.

Барон постучал себя по лбу:

– Нет! Какое официально! Даже не думай кому сказать! Не хватало ещё, чтобы глава лагеря пронюхала!

Растерянная, Ванесса поблагодарила за приглашение и отправилась восвояси.

Конечно, она не пошла. А вот Ник и Лена, которых тоже коснулась великая и могучая сеть слухов, втянулись: первый сразу, а вот вторая – сначала морщила нос. Но через пару недель Ник – который ей всё-таки по-прежнему немного нравился – её на собрание затащил. Ванесса еле отбилась и долго сидела в пустой комнате, делая вид, что читает книжку с голографера, а сама прислушивалась: идут, не идут?

– Ванка, там такое! То есть ничего особенного-особенного, но это нужно самой увидеть, – взахлёб, всплёскивая руками, причитала потом Ленка. Через неделю, ёжась и оглядываясь, пошла снова.

Потом ещё и ещё.

Отщепенец имел недюжинную энергию: вещал каждый день. И с каждым разом всё больше людей смотрели его; вскоре даже образовался кружок тех, кто смастерил голографер сам и глядел передачи отдельно от Бата.

– Что ж там такого интересного? – удивлённо спрашивала Ванесса. И у Ленки, чуть смешливо: – Не умрёшь от просмотра?

– Если чуть-чуть, то можно, – сложив белы рученьки перед собой, отвечала Ленка. – А он интересно рассказывает. Ты б глянула хоть глазком, умница! Внешне такой интересный, такой живой и самобытный! Даже певец Бемчог по сравнению с ним такой стеклянный, правильный. А он живой. Он личность.

– И воспоминания свои показывает, – вставлял Ник. – Интересные! Бах, бах, бах! – и Ник показывал, какие такие воспоминания. Понаблюдав, Ванесса только пожала плечами.

– А не противно? – спрашивала она. – Это такой человек… мы с такими людьми боремся сотни лет. Как с болезнью общества. А вы его слушаете и смотрите. Ещё и восхищаетесь.

– Человек он отвратный. Но синема шикарная! Бац! К тому же, чем его бить, если не его же оружием? Мы должны подготовиться и дать отпор!

Ванесса была вынуждена согласиться, что звучит это логично. Они хотели было отправиться в столовую, когда из аудитории, где Бат проводил «просмотры», побежали ученики:

– Глава идёт!

Ванесса пожала плечами: ей бояться было нечего. Все бежали; она спокойно шла посередине коридора.

Навстречу тяжело шагала Людмила. Ванесса поздоровалась с ней и собиралась было пройти мимо, когда пальцы с ярко-красным лаком на ногтях сомкнулись на её предплечье.

Так, с прижатой к себе тетрадкой, Ванесса и оказалась среди пойманных. Аудитория оказалась забита людьми: их оказалось больше, чем полагала девушка по рассказам друзей. Она стояла, прислонившись к углу, и смотрела, как гордо разговаривают друг с другом сидевшие на полу сторонники Моррисона. Да, в большинстве своём они гордились, что их посадили сюда! Поразительно!

Вошла Инга и широко раскрытыми глазами оглядела собранных. Ванесса, расталкивая людей, кинулась к ней:

– Инга! Меня сюда посадили, но я ничего!..

– Ты знала, что они смотрят? – оборвала её Инга. Ванесса растерялась – причём тут это? – и пролепетала:

– Да.

– Тогда виновата, – отрезала женщина и, отстранив девчонку, продолжила тревожно оглядывать зал.

– В чём?! – растерянно воскликнула Ванесса.

– Что не сказала.

Ванесса, потерянная, прошла обратно и села, втиснувшись между Бароном и Батом. Да, Бат был здесь же, среди собственных учеников. Сидел, закинув ногу на ногу, и ноздри его раздувались от негодования.