– Буду иметь в виду, особенно насчет еды.

– А я Саманья, – тут же вставила чернокожая девушка, – меня ругать не надо.

– Меня тоже, – пискнула девушка-азиатка, – я Дав. Критику я принимаю близко к сердцу.

– Я не умею ругаться, – усмехнулся Марко, принимая из рук официантки чашку эспрессо.

– А мы и не дадим повода. Я Кевин, вчера мы познакомились в лифте.

Марко кивнул, прекрасно его помня. А еще он хорошо запомнил, что этот Кевин крутится возле Адель. И он ему уже не нравился, хотя при других обстоятельствах они бы нашли общий язык.

– А я Арани, – протяжно произнесла блондинка. Вчера она спросила его про жену – это Марко тоже прекрасно помнил, – надеюсь стать лицом авиакомпании Charlemagne.

– Надеюсь, у тебя получится.

Марко перевел взгляд на сидящего рядом с ней второго стюарда, от которого слов вообще не было слышно.

– Фритц, – кивнул тот, – я просто хорошо работаю.

Все засмеялись, кто-то толкнул его со словами «я тоже, ты забрал мою идею».

Все они были молоды, полны энергии, желания работать. С ними было легко. Даже в голове не укладывалось, что будет все так просто. Марко перевел взгляд на Адель, и ему показалось, что она вздрогнула, но точно заволновалась, потому что ее грудь стала подниматься и опускаться чаще. Очередь дошла до нее.

– Адель, – произнесла она, и больше слов было не надо, он даже помнил все родинки на ее теле и знал о ней больше, чем кто-либо сидящий здесь. Она все так же прекрасна, какой осталась в его памяти. А эта зеленая форма больше всего шла именно ей. Марко опустил взгляд на чашку с кофе, помня, как она выпытывала у него информацию про авиакатастрофу. А сейчас сидит в роли стюардессы, как будто вовсе не боялась летать. – Моя любовь – это небо.

Он снова перевел на нее взгляд, она прочитала его мысли. Он думал как раз о том, что она хотела сделать ему сюрприз. Вот только сюрприз получила сама от Марко. А он лишь догадывался о ее сюрпризе.

– Уверен, что на земле тоже есть любовь, – ответил он, а она гордо произнесла:

– Конечно, есть!

– Лирики и поэты, – засмеялась Саманья, перебивая их, – о любви поговорим позже. Кстати, пилоты умеют любить?

– А что, мы не люди? – встрял в разговор второй пилот Ханс. – Между прочим, мы романтики.

– Пилоты-романтики! – воскликнула она. – Может, высадим паксов^>3, где им надо, а сами улетим на остров на целый месяц? Море, солнце и песок!

– Это романтика? – возмутилась Тора. – Это безделье! Давайте дальше!

Она кивнула Хадии, которая все время скромно молчала:

– Я Хадия, отличаюсь от всех вас тем, что мой Бог – Аллах.

– Какая разница, – фыркнула Эмма, – я вообще верю только в то, что вижу. Я Эмма – серая и невзрачная мышь в этом саду красивых девушек.

Кто-то хлопнул ее по плечу, все засмеялись.

– Зато я тебя запомнил самую первую, – произнес Марко, и это было правдой. – Человека красит не внешность, насколько я помню.

– Да? А выбирают красоток. Вот ваша жена сто процентов очень красивая женщина, капитан.

Марко автоматически перевел взгляд на Адель, не желая, чтобы она вообще что-либо слышала про Патрицию. Эта тема больная. Она разорвала зрительный контакт, а Марко даже не знал, что ответить.

– Я Роза! – произнесла последняя девушка громким голосом. Он посмотрел на стюардессу с копной черных волос под шапочкой и яркой красной помадой на губах. Наверняка сицилийка.

– Я всех запомнил, – сказал капитан, – надеюсь, что наш экипаж будет работать в этом же составе долгие годы.

– Можно сменить этого выскочку? – заныла в шутку Саманья, смотря на Кевина, и он сделал веселую гримасу, уставившись на нее.

Марко снова перевел взгляд на Адель, она следила за этими двумя и улыбалась. Тихая скромная Адель решила делать вид, что она его не знает. Вернее, это он начал эту игру, она ее поддержала, но личное между ними пусть останется лишь личным. За связь с капитаном ее просто в экипаже не примут. Да и связи никакой уже нет.