Просто потеха была смотреть на Эриксона, Билля и Ольдгама, когда они вместе сидели за столом и обедали: проказники-официанты рассказывали клерку небылицы одна другой несообразнее, а тот слушал и умилялся. Ольдгама, вследствие его крайней близорукости, можно было уверять решительно в чем угодно. Так в настоящее время он был вполне убежден, что «Ральф» пришел к океанийским островам. Когда бриг бросил якорь, мистер Ольдгам решился оставить на минутку свою работу и поглядеть на невиданные чудеса. С этой целью он выставил голову из переднего люка.

Ингольф увидал клерка и сейчас же понял, как опасно допустить его на палубу. Наверное, он, по обыкновению, не преминул бы заявить свой протест при незнакомых свидетелях, а этого было бы достаточно, чтобы у спасителей «Ральфа» зародились подозрения.

Молодые люди взглянули в ту сторону, куда бросил свой взгляд капитан, и оба в одну минуту побледнели, как полотно. Один из них, не стесняясь присутствием Ингольфа, пролепетал:

– Какое странное сходство!

– Ни дать, ни взять Ольдгам, клерк подлеца Пеггама, – произнес другой моряк.

Ингольф вздрогнул, как от электрической искры, и взглянул на Эриксона, стоявшего в то время на вахте, присоединив ко взгляду выразительный жест. Взгляд и жест означали: во что бы то ни стало уберите Ольдгама и не позволяйте ему показываться. Действительно, нужно было всеми силами помешать встрече клерка с моряками, так как она обнаружила бы истинный характер «Ральфа». В самом деле – трудно было допустить, чтобы шведское военное судно позволило себе такую дерзость, как похищение на английском берегу чиновника, в услугах которого ему встретилась надобность.

Эриксон понял и направился к люку.

– Господа, – сказал любезно капитан, словно не замечая смущения своих посетителей, – прежде чем нам расстаться, быть может, навсегда, позвольте мне предложить вам легкий завтрак.

– Одно слово, капитан, – с живостью перебил его один из моряков. – Скажите мне правду: как зовут того человека, который сейчас выглянул из люка?

– Седжвик, – не колеблясь отвечал Ингольф, – это наш комиссар. А что, вы разве его знаете?

– Нет, но он ужасно похож на одного англичанина, которого мы имели случай видеть несколько лет тому назад… До того похож, что просто одно лицо.

– Действительно, я заметил, что при виде Седжвика вы как будто пришли в волнение.

– Это верно: поразительное сходство вашего комиссара с тем англичанином разом напомнило нам все перипетии одной темной, таинственной драмы, ключа к которой нам с братом до сих пор не удалось отыскать.

При этих словах моряка глаза у Надода загорелись, как у тигра, готового броситься на добычу.

– Мы с братом! – прошептал Красноглазый. – Десять лет жизни отдал бы я за то, чтобы узнать, кто они такие!.. Во всяком случае, надо будет уведомить Пеггама… Какую ж, однако, роль мог играть в драме этот идиот Ольдгам?

– И вы подумали, – отвечал Ингольф, – что нашли здесь одно из действующих лиц этого приключения?

– О, нет! Тот человек, которого нам напомнил ваш комиссар, участвовал в драме лишь как бессознательное орудие. Истинных же виновников мы поклялись отыскать и наказать…

– Если только они дадут тебе время! – подумал Красноглазый.

Молодой человек взглянул на люк, где перед тем видел голову лже-Седжвика, но тот уже исчез. Тогда он машинально перевел глаза на Надода и даже вздрогнул, когда увидал, какою страшной ненавистью было искажено лицо Красноглазого. У молодого человека невольно сжалось сердце от какого-то дурного предчувствия. Но это было лишь мимолетным ощущением: Надод заметил, какое впечатление он производит, быстро оправился и, обратясь к Ингольфу, объявил, что завтракать не пойдет, так как чувствует себя нехорошо.