– Вы хотите, чтобы я сказал: «Так надо»? Хорошо: так надо. И вот еще что, когда-нибудь Южную Пальмиру захватят румыны.

– Кто-кто?

– Но и это еще не все. Славяне будут этому только рады.

4.

Немецко-румынские войска под командованием генерал-лейтенанта Николае Чуперка уже почти месяц безуспешно атаковали Южную Пальмиру. Это не могло не бесить кондукэтора Румынии маршала Йона Антонеску. В начале сентября 1941 года он вызвал генерала в Бухарест, где устроил ему форменный разнос, буквально как школяру.

– Вы имеете представление, за что мы воюем, генерал? – спросил маршал.

– Так точно, мой кондукэторе! – отчеканил Николае Чуперка.

– А я в этом уже сомневаюсь, потому что, если бы и в самом деле имели представление, Южная Пальмира уже была бы взята.

– Мы ведем священную войну за национальное воссоединение, – попытался отвести от себя обвинение в недостатках собственной военно-политической подготовки генерал.

Вождь Румынии посмотрел на него исподлобья и неожиданно смягчился:

– Присядьте, генерал. Присели? Так вот, вы мне фуфло не задвигайте, скажу я вам грубо, по-нашему, по-фашистски. Вы ведь настоящий фашист, генерал?

– Пока что я только настоящий румын, мой кондукэторе.

– Этого уже мало, генерал. Сколько безоружных евреев в день может уничтожить настоящий румын? Ну двух, ну трех, ну пятерых при очень уж хорошем погроме. А может – и ни одного, даже и при хорошем, верно? Сколько, например, евреев уничтожили лично вы во время кишиневского погрома?

– Ни одного.

– Ну вот видите, генерал. Мне многое о вас известно. И к тому же – не только мне. Понимая всю бесполезность своей затеи, все же хочу кое-что вам рассказать. Устраивайтесь поудобнее. Ах да, вы, я вижу, уже устроились. Спасибо, долго уговаривать не пришлось.

Разговор вышел по-генеральски задушевным. Так бывает, когда генералам хочется наедине друг с другом почувствовать себя курсантами, когда груз знаний еще не мешал им легко и непредвзято приобретать их.

Николае Чуперка шел по предвечернему Бухаресту, пребывая под впечатлением встречи с вождем всех румын. Но и здесь, в Старом городе, вряд ли уже можно было наслаждаться миром, даже если только что прибыл с фронта военных действий. Среди классических и модерновых зданий этого Парижа всего Востока, но в отличие от самого Парижа все еще королевского, а главное – независимого, разместились столики кафе, за которыми уже начали устраиваться пока еще немногочисленные посетители. По каким приметам можно было узнать, что страна воюет, неся все большие и большие потери?

Так ведь ни по каким.

Полгода назад генерал провел месяц в Париже, будучи откомандирован туда Генштабом на курсы повышения оккультных знаний. Там он узнал, что война ведется в космическом пространстве некими демоническими силами, а здесь, на Земле, действуют только эманации высших сил.

– Я уже читал это в детстве в Илиаде и Махабхарате, – имел неосторожность заявить генерал какому-то старому хрену с прической романтического поэта начала ХIХ века, но в форме СС, и был тут же отчислен с курсов за полным отсутствием способностей ко всем видам магии, но выговор за него получил маршал Антонеску.

Генерал обрадовался возможности пару дней, пока оформлялись документы, погулять по любимому с молодых лет Парижу. Он приготовился к печальной встрече с ныне порабощенным оккупантами городом, но, к своему удивлению, встретился все с тем же своенравным, словно дышащим воздухом свободы городом. Лишь изредка в толпе мелькала немецкая офицерская фуражка. Никаких патрулей зловещих оккупантов, облав и гильотин, а не виселиц на площадях ради политкорректного уважения к национальным традициям.