– Лёша, я не хочу, что ты задумал? – призрачная девушка упирается, в ужасе глядя на то, что творится в комнате. – Так нельзя, Лёша!

– Шкет, делай, как я сказал, – рычит Морпех, глядя на меня налитыми кровью глазами. – Миша, не разочаруй меня! Сделай всё сам, она не пойдёт добровольно на это дело, но ты это сделаешь, Миша! Или…

Говорят, у человека всегда есть выбор. Врут! Так говорят те, кто никогда в жизни не стоял перед выбором – любое сопротивление планам Морпеха приведёт мою семью к смерти. Имею ли я право, оберегая собственные чувства, жертвовать ими? Они никогда не узнают, что мне пришлось пережить ради их блага, потому что это не тот поступок, которым нужно гордиться. Я даже не могу попросить их разрешения на эту подлость, потому что тем самым вовлекаю в круговорот зла. Имеющий возможность дарить людям счастья, я несу им смерть и разочарование. Чем я лучше них?

– Парни, тащите бабу и малую на кухню в морозилку. Поставите там мобильник с включённой камерой, чтобы я всё видел! Прямо так, мокрыми и голыми, никаких халатов и полотенец!

– Стой, я согласен, – он сделал меня, сломал, заставил выполнить свою волю.

– Отбой, парни, – выдыхает Морпех, без сил опускаясь в кресло.

Видно, не только мне тяжело дался этот поединок нервов, чем-то девушка по ту сторону жизни отчаянно важна ему, раз уж он готов ради неё пойти против Шварца.

Работаем! Сцепив зубы, стараясь не смотреть в глаза обоим девушкам, резко отрываю душу Ленки от стыка, столь же быстро втягивая, пытающуюся убежать душу девушки. Латаю стык, щедро заливая его энергией, поглаживаю душу, примиряя её с новой обителью, придерживаю общий уровень энергии на минимуме, совершенно чётко понимая – дай ей сейчас волю, она убьёт себя.

Как они могли быть вместе? Он моральный урод, грубое животное, предатель и она – тонкая, чувственная, чистая. Что он скажет ей, когда она придёт в себя и получит полные силы? Как убедит, что всё было сделано правильно? Не знаю и знать не хочу – это не моё дело!

– Мне нужно отдохнуть, я ушёл к себе, – не спрашивая разрешения, заявляю Морпеху о своих желаниях. – Пусть спит, не трогай

Морпех вошёл без стука, он хозяин, может позволять себе любую вольность, тем более, что я не гость, а практически раб на особом положении. Чего с такими церемониться? Я сидел спиной к дверям, глядя в окно. Возможно, так себя чувствует пёс, сидящий на цепи, отчаянно тоскующий по воле. Что-то умерло в душе после этой замены, осталось ощущение пустоты, бессмысленности жизни.

Звякнуло стекло, на стол рядом со мной встали тяжёлая бутылка с тёмным напитком и один стакан.

– Тебе не предлагаю, – сообщил гость, – впереди важная работа. За Людмилу спасибо, а Ленка не стоит того, чтобы за нее душу рвать.

Я молчал.

– Ты не думай, что я себе любовницу вытаскиваю, тут другое. Я в неё втюрился ещё в девятом классе, всем морду бил, кто на неё косо смотрел или слово против сказал. А она меня стороной обходила – мордой не вышел, что ли?

Он отхлебнул из стакана, в воздухе повис аромат коньяка, дико захотелось напиться, но кто же мне позволит.

– Нет, так-то я её понимаю. Кто я такой, чтобы со мной компанию водить? Мать с отчимом постоянно бухают, брательник старший зону топчет, сам я к тому времени уже курил и пил. А она профессорская дочка, на скрипочке играет, вся такая чистенькая. А вот в душу запала и всё тут!

Он замолчал, затем залпом допил коньяк и добавил в стакан ещё порцию.

– Понимаешь, она умерла, когда мы школу закончили. На выпускном я с ней станцевал один раз и всё, Миша! Она и выходить в круг не хотела, почти силой выдернул. Как станцевали? Так, топтались, кто меня этому делу научить мог? А через месяц она умерла, Миша. Прикинь, летом поймать двустороннее воспаление лёгких, это как?