В целом вечер был приятным и даже иронические словечки Вальтера не портили его, тем более что он, кажется, сдерживался, как мог. И всё для Ларочки. И мы все постарались быть приветливыми.

– Как тебе жених? – спросила я Володю.

Он достал ключи от машины, пикнул ими, открывая замок.

– Да… как сказать… парень, как парень, из современных. Айтишник – это сейчас модно. И как раньше слесарь – везде нужен.

– И оплачивается хорошо, – добавила я, усаживаясь на переднее сиденье, успела озябнуть на ноябрьском холоде после тёплой квартиры.

– Ну, это нам всё равно, вряд ли они поженятся.

Володя сел за руль, включилась приборная панель, осветив внутренность салона и наши лица красным, заработала печка и вверх по коленкам потекло тепло.

– Надеюсь, очень уж он пялился на Майю, – сказала я.

Володя засмеялся, заводя мотор:

– Ну, Майя очень привлекательна, что же удивляться.

– И для тебя?

– Для меня? Причём тут я?

Мы, наконец, поехали.

– Тебе понравился этот, как его… Григорий? – спросил Вальтер.

Мы были на кухне, куда перенесли уже всю грязную посуду, которую сгружали сейчас в посудомоечную машину, последние принёс Саша, а ещё остатки салатов, закусок и горячего – котлет по-киевски, и вина.

– Скатерть в стирку? – спросил Саша.

– Да. Спасибо, сынок, – сказала я, улыбнувшись ему через плечо.

– Как тебе Гриша этот? – ещё раз спросил Вальтер, наливая вина в уже вымытые, но ещё мокрые бокалы.

Я пожала плечами, отвлекаясь от суеты, чтобы поддержать компанию. Вальтер расстегнул рубашку, так, что выглядывала его мохнатая грудь, правда было как-то душно, на улице потеплело, а топили слишком хорошо.

Я взяла бокал, протянула руку, чтобы чокнуться с мужем.

– За Лару, – сказала я.

Мы выпили по глотку.

– Ты не ответила.

– На что?

– Тебе понравился этот парень?

– Да парень как парень, ничего особенно противного или прекрасного.

– Да? А мне показалось…

– Что?

– Ты не строила ему глазки?

Я посмотрела на Вальтера, он действительно разозлился, захмелел что ли? Глазами сверкает, подрагивая ноздрями. Вообще не пойму. Ревновать к этому сопляку? Да ты что, Вальтер?

Но я ничего не сказала, что ссориться на ночь глядя, я устала и хочу спать, надеюсь и сам Вальтер тоже.

Но я надеялась напрасно, Вальтер злился всё больше.

– Он пялился на тебя.

– Ну и что, подумаешь, мало ли кому охота пялиться, – сказала я.

Я выпила вино и вернулась к уборке.

– Неужели необходимо самой заниматься всей этой мурой? Неужели нельзя всё оставить Агнессе?

– Может и можно… Иди ложись, Вальтер, я сейчас.

Он выпил ещё вина, зло, залпом, и провёл ладонями по волосам, отставив бокал:

– Душ приму… И… – он посмотрел на меня, подойдя ближе. – Идём со мной?

– Ты злишься, – сказала я.

– Да злюсь! Злюсь ужасно, как последний дурак! Старый дурак. Поэтому и прошу, идём со мной, – он взял меня за руку. – Оставь всё это и идём.

– Вэл… – нехотя протянула я, ещё надеясь отнекаться. Но он крепко держал меня за запястье, горя взглядом…

– Валентин взревновал тебя к Ларисиному кавалеру? – захохотал Ю-Ю, обрадованно.

– Чепуха, – сказала я, жалея, что по привычке рассказывать Ю-Ю всё, рассказала и об этой глупости. Конечно, без подробностей, без упоминания, что было дальше… будто Вальтера возбуждали мысли о том, что кто-то ещё, кроме Ю-Ю интересуется мной…

– Что ж, я не удивляюсь, ты выглядишь моложе своих лет, это, во-первых, а во-вторых: если бы он не смотрел на тебя, значит слепой.

– Ну, хватит, Ю-Ю!

– А тебе самой-то… Это приятно, наверное, – продолжил смеяться Ю-Ю.

– Зря рассказала, – досадуя, сказала я. – Будто поговорить нам не о чем, с другого конца света явился и говорим всё о тутошнем, скучном.